Достаточно.
В течение долгого времени было достаточно любить Лизу. Чувство, сидевшее в его груди, рвалось наружу, как горилла из клетки. Щемящая потребность встретиться с ней, быть рядом. Всю свою жизнь он слышал истории о ней. Истории от Эви, которая после каждой поездки в дом Наззаро прокрадывалась в подвал с полным мешком историй о приключениях. О вещах, которые делала Лиза. О сказках, которые она рассказывала. Лиза стала солнцем, вокруг которого вращался его мир.
Они с Эви играли в такую игру, где она притворялась Лизой. Она вела себя, как Лиза, говорила, как Лиза, оборачивала голову полотенцем и говорила: «Разве у меня не самые красивые волосы, которые ты когда-либо видел?»
Да, кивал Джин. Да, да, да. Он позволял себе прикоснуться к ним, и его пальцы тонули в мягкой махровой ткани.
А когда все заканчивалось, когда Эви звали наверх делать уроки, помогать по дому или ужинать, она сбрасывала полотенце и говорила: «О Джин, я хочу, чтобы ты на самом деле познакомился с ней!»
Он тоже этого хотел. Он изнывал от желания.
Эви приносила ему моментальные снимки. Лиза на пляже, Лиза, кусающая карамельное яблоко на ярмарке; ее губы алые и липкие. Он прикасался к ее губам на фотографии, потом пробовал на вкус свой грязный палец и воображал немыслимую сладость. Эви дала ему кассету с записью, где Лиза рассказывала сказки. Он слушал запись снова и снова, пока пленка не стала заедать, но ее голос наполнил его голову и остался там, обращаясь к нему во снах, составляя ему компанию в долгие часы одиночества.
Хуже всего приходилось, когда Эви была в школе. Иногда мать приносила ему ланч, если вспоминала об этом. Дешевое арахисовое масло на черством хлебе. Водянистый суп. Она ничего не говорила и не смотрела на него, просто оставляла еду и запирала дверь снаружи. Раньше она разговаривала с ним и читала ему книжки, но когда он стал старше, она перестала встречаться с ним. Словно он вдруг стал невидимым. Как будто его кожа, плоть и даже внутренние органы выцвели и стали полупрозрачными. Полупрозрачными. Эви научила его этому слову. «Как слюда или оконное стекло, – сказала она. – Как пластиковые пакеты в магазине, куда кладут яблоки и брокколи. Все они полупрозрачные».
«Ты самый умный человек на свете», – сказал он, и Эви широко улыбнулась, показав свои акульи зубы.
После школы она тайком спускалась вниз и приносила ему подарки: половинку яблока, новые карандаши, книги из школьной библиотеки. Именно она научила его читать и писать. Решать математические примеры. Он учился с ней, когда она возвращалась из школы; вместе они составляли словарь, писали научные доклады и сражались с дробями. Она покупала ему газеты. Книги сказок, книги по магии и естественной истории, руководства для скаутов.
«Нет ничего такого, о чем ты не мог бы узнать из книг», – говорила она.
Он научился шить. Он сооружал замысловатые мышеловки из резиновой ленты, проводов и старых кофейных банок. Иногда по ночам, когда их мать отключалась от окружающего мира, Эви отпирала дверь и выходила с ним на улицу. Они совершали долгие прогулки по лесу и старым садам.
Он задавал Эви тысячи вопросов. Какое второе имя у Лизы? Мод. Какой ее любимый цвет? Зеленый. А любимое время года? Осень. Что Лиза любит больше всего на свете? Сказочные истории.
Так начал формироваться его план. Он отправится в лес за ее домом. Он притворится кем-то другим, кем-то смелым, могущественным и полным магии. И он вручит Лизе самый замечательный подарок в ее жизни: волшебную книгу. Однажды ночью, когда его мать спала без задних ног после дозы спиртного, он проник в ее комнату и нашел книгу, спрятанную под кроватью. «Книгу фей». Раньше она показывала ее ему. Она говорила, что книга написана его отцом и что они с Филлис обнаружили ее в Рилаэнсе, когда были еще девочками.
«Ты можешь только наблюдать, – предупредила Эви. – Не позволяй ей увидеть себя. Ты не должен разговаривать с ней или идти на контакт. Если мама и Филлис узнают, что ты бываешь здесь и что я помогла тебе, то мы оба – трупы».
Он кивал. Кивок, еще кивок.
Он знал правила. Он должен был оставаться в подвале и жить под землей. Никто не мог видеть его; такой уж он был особенный. Ходячая тайна. Но когда вся твоя жизнь превращается в тайну, у тебя возникает сильнейшее желание кому-то рассказать о ней.
Вчера ночью Эви взяла ключи у матери, выпустила его из подвальной комнаты, открыла багажник автомобиля и спрятала его там среди сумок. Она дала ему рюкзак со спичками, дедушкин бинокль, арахисовое масло, буханку хлеба и старую белую маску для Хэллоуина, «на всякий случай». Он прихватил с собой «Книгу фей» и две безделушки, которые он нашел в ящике прикроватного столика у матери: старую центовую монетку и медальон с надписью: «Св. Христофор, защити нас». Он мало что мог дать, но Лизе это понравится. Он знал, что так и будет. Эви начертила карту дома, двора и леса с указанием того места, где находился Рилаэнс, и положила в карман его рубашки.
– Мы на три дня уедем в Кейп-Код, так что ты останешься там один. Когда я вернусь, буду приносить тебе еду так часто, как смогу. Господи, не могу поверить, что я дала уговорить себя на это! Обещай, что будешь хорошо себя вести, Джин. Обещай, что будешь как следует прятаться.
– Обещаю, – сказал он. И она мягко закрыла над ним крышку багажника.
Глава 52
Фиби
13 июня, наши дни
Дом.
Сцена с картины Рокуэлла Кента
[16]: Филлис в кресле-качалке, дающая бутылочку своему маленькому внуку. Но Фиби все понимала. Она знала, что внук был еще и внучатым племянником. А дальше, у двери на кухню, маячил человек, который похитил Лизу, притворившись Королем фей. Мужчина одного роста с Сэмом и с самой бледной кожей, какую Фиби приходилось видеть. Черные волосы, черные глаза и по шесть пальцев на каждой руке.
Фиби пронзил ледяной кинжал, когда она встретилась с его взглядом.
Тайный ребенок Хэйзел. Предполагаемый сын Тейло, Короля фей. «Наполовину человек, наполовину порождение волшебного мира, – сказала Хейзел. – Он ходит между мирами».
Сэм не постучался и сразу вошел через парадную дверь в гостиную. Фиби и Габриэлла последовали за ним.
– Мама? – произнес Сэм. Филлис подняла голову и улыбнулась.
– Привет, Сэм, – сказала она. – Мы ждали тебя.
– Что за чертовщина здесь происходит? – Он недоуменно смотрел на свою мать и младенца.
Филлис продолжала качаться, убаюкивая на руках ребенка. Крошечное существо с темными глазами и волосами, которое непрестанно двигалось. Младенец сильным языком вытолкнул бутылочку изо рта и скорчил несчастную рожицу. Фиби пришло в голову, что сейчас был должен включиться ее материнский инстинкт, вызывающий чувство обожания к этому крошечному ребенку. Но, по правде говоря, он казался ей странно непривлекательным и даже страшным. Он был настолько бледным, а его кожа была такой тонкой, что можно было видеть сеточку голубых пульсирующих вен. Его плач больше напоминал крик животного, чем человека, – хрюканье голодного поросенка, вой существа, которое всегда остается неудовлетворенным.
