– Мало ли, чего я хочу. Надо еще, чтобы оно у меня получалось.
– У тебя получается, – серьезно говорит Стефан. – Просто отлично у тебя получается. Число ваших с Тони жертв, которые видели синий свет маяка, и теперь потерянно бродят по городу в поисках не то тайной родины, не то лестницы в небеса, на худой конец святого Грааля, забыв о текущих делах, зато вспомнив о том, что у них есть живая душа, уже исчисляется сотнями. Хочешь сказать, ты не знал?
Отрицательно мотаю головой:
– Думал, в лучшем случае, пару человек зацепило. И считал, что это отличный результат – для начала-то.
– Сколько мы знакомы, до сих пор удивляюсь, как тебе удается недооценивать свою силу, будучи при этом нахалом и хвастуном, каких свет не видывал – на словах.
Пожимаю плечами. Хотя, конечно, подмывает назидательно сказать: «Такова моя демоническая природа». Но эту шутку Стефан от меня уже слышал. Долдонить одно и то же по всякому поводу – великий грех.
– Так что просто не останавливайся, – говорит Стефан. – Продолжай в том же духе. Забудь, что я говорил тебе раньше, когда просил не сводить с ума всех подряд – дескать, не каждому такое счастье по плечу. Оно им может и не по плечу, но ничего не попишешь, пусть сами справляются. Нам теперь потребуется много, очень много первосортной невыразимой тоски. Все-таки целых восемьдесят Мостов придется заменить, а они тоскуют не то чтобы по совсем уж неведомому. А по совершенно конкретному месту, о котором забыл их ум, но тело-то помнит. Очень хорошая, плотная разновидность тоски, нам и не снилось. Но ничего, количеством возьмем…
Не выдержав – а кто бы выдержал, когда удача сама идет в руки? – перебиваю:
– Ну так это просто решается. Достаточно открыть еще хотя бы десяток Путей в местах, подходящих для праздных одиноких прогулок. Будет потом о чем вспоминать некоторым… ладно, предположим, телам.
Стефан смотрит на меня своим фирменным яростным взглядом, от которого всему живому положено навалять в штаны, но я обычно все же воздерживаюсь. И не потому что такой уж великий герой, даже не в силу строгого воспитания, просто у меня, как говорят в подобных случаях, есть позитивный опыт. Он регулярно так на меня смотрит и при этом еще ни разу толком не убил.
С Путями, о которых я говорю, все сложно – это точка зрения Стефана. И одновременно очень просто – так думаю я. Речь всего-то о тайных Путях, соединяющих наш город с неведомым – не только с собственной Изнанкой (хотя в первую очередь все-таки с ней), а вообще с любым неведомым, какое случайно окажется поблизости.
Одна из самых удивительных правд о Вселенной, которая до сих пор с трудом помещается в моей довольно большой голове – она не представляет собой жесткую конструкцию, все элементы которой закреплены на своих местах, а постоянно тасуется, как карточная колода. И никогда заранее не угадаешь, что вот прямо сейчас окажется рядом с нашей реальностью: другая такая же, похожая на нее как две капли воды, или, напротив, настолько чуждая человеку, что любой дружеский привет оттуда может сдуру показаться абсолютным злом или вообще недолговечная иллюзия-однодневка, чья-нибудь фантазия, тайный страх или сон – таких во Вселенной бесконечное множество, исследовать их невероятно интересно, но все же, пожалуй, не стоит, потому что объект изучения может исчезнуть вместе с отважным исследователем буквально в любой момент.
В общем, Пути, если они открыты, могут вести куда угодно и одновременно откуда угодно к нам неведомо что приводить. Поэтому Стефан предпочитает держать большинство Путей на запоре, оставляя нараспашку необходимый для оживления атмосферы минимум, редко больше полудюжины одновременно: все-таки его основное занятие – охрана границ. Пограничному городу вроде нашего по статусу полагается иметь восемьдесят восемь Путей в неведомое, а уж сколько из них открыто, а сколько заперто, целиком остается на усмотрение городских властей. Я имею в виду, настоящих властей, то есть Стефановой конторы. Мэрия города Вильнюса при всем моем уважении тут не решает ничего.
Стефан не то чтобы такой уж великий лентяй, просто трезво оценивает свои возможности: людей у него в Граничном отделе немного, потому что подходящих кандидатов в сотрудники трудно найти. И когда из открытых Путей на нас начинает сыпаться очередное неведомо что, ребята едва справляются. Причем есть у меня подозрение, что далеко не всегда.
В общем, я понимаю позицию Стефана; я с нею даже вполне согласен – теоретически. А на практике так хочу, чтобы в городе стало больше открытых Путей, так жажду этого вселенского сквозняка, так нуждаюсь в живительном хаосе, наполняющем не только мою, но вообще всякую жизнь единственно стоящим, высшим, над-человеческим смыслом, что регулярно нечаянно их открываю, ничего специально для этого не делая – когда в приподнятом настроении мимо очередного запертого прохода в неведомое иду. Не то чтобы даже из вредности, совершенно точно никому не назло, а просто в силу своего устройства: я сам в каком-то смысле открытая дверь в неведомое. И подаю остальным коллегам дурной пример.
Стефан, конечно, быстро наводит порядок, запирает все заново, а мне грозит ужасными карами; впрочем, мы оба знаем, что это он не всерьез. Однако о том, чтобы оставить лишнюю пару-тройку Путей открытыми навсегда, я обычно даже не заикаюсь. И так ясно, что этот номер не пройдет.
– Сорок четыре, – наконец говорит Стефан. И после паузы повторяет: – Максимум сорок четыре. Откроешь хотя бы на один больше, я из тебя самолично сделаю колбасу. Причем несъедобную, повар из меня, сам знаешь, не очень. Совсем зазря пропадешь.
– Сорок четыре?!
Ушам своим не верю. Он что, правда сказал: «Сорок четыре»? И имел в виду не количество банок сидра, которые мне разрешается выпить, пока я сижу в его доме, а именно Пути?
Стефан кивает с таким безмятежным видом, словно речь все-таки о сидре.
– Половину – нормально, как-нибудь выдержим. Больше – сомневаюсь. И не готов проверять. Говорю совершенно серьезно: откроешь больше половины Путей, сразу подам в отставку, только вы меня здесь и видели. Спрячусь на необитаемом острове, на самом дальнем краю Вселенной, чтобы даже в газетах о ваших делах не читать.
Сорок четыре, – думаю я. – Елки зеленые, сорок четыре! Мне столько Путей, пожалуй, сразу и не открыть. То есть прямо сейчас точно не открыть, но какие прекрасные перспективы! И ведь он, похоже, не дразнится. Всерьез говорит.
Прошу его:
– Встань, пожалуйста.
– Вставать-то зачем? – удивляется Стефан.
Это отлично, что он удивляется. Больше всего на свете люблю удивлять.
– Да затем, что я испытываю острую жизненную потребность повиснуть у тебя на шее. Пока ты сидишь в кресле, ничего не получится – чисто технически, я много раз проверял. А если я прямо сейчас на ней не повисну, меня натурально разорвет.
– Всегда знал, что в твоем исполнении благодарность гораздо страшней, чем месть, – ухмыляется Стефан.
Но при этом, как ни странно, действительно поднимается. Таким покладистым он на моей памяти давненько не был. На самом деле вообще никогда.
