– Так, – ответил Морис беззаботно, – о всяких пустяках.
Не подозревая о внимании, которое уделялось ее скромной персоне, Наташа вошла в замок через один из боковых входов и стала искать слуг, но все они как сквозь землю провалились. Наконец в одной из бесчисленных комнат она увидела человека, который осматривал охотничье ружье. Услышав ее шаги, незнакомец недовольно поднял голову.
– Добрый день, – весело сказала Наташа. – Мы ищем теннисную сетку. Вы не знаете, где она может быть?
– Теннисную сетку? – несколько озадаченно переспросил незнакомец.
– Да. Мы решили сыграть партию на свежем воздухе. Но на корте не хватает сетки.
Про себя Наташа отметила, что во внешности ее собеседника есть что-то британское, и подумала, что, вероятно, граф держал в замке английского дворецкого. Впрочем, в речи незнакомца не было даже намека на какой-либо акцент.
– Вы, должно быть, приехали вместе с моей дочерью, – проворчал странный дворецкий, опуская ружье.
– С вашей дочерью? – удивилась Наташа.
– С Раймондой, – ответил ее собеседник.
Получается, что вместо слуги она нарвалась на хозяина замка – того самого жутко неприятного типа, которого никто из них не ожидал здесь увидеть.
– А, ну да, – сконфузилась Наташа. – Мы хотели в теннис поиграть…
Ей было немножко неловко, но она не могла не сознавать некоторый комизм сложившейся ситуации, и губы ее сами собой растянулись в улыбке.
– Я надеюсь, мы вам не помешаем? – на всякий случай спросила она.
– Думаю, мне никто не может помешать, – загадочно ответил граф де Круассе, глядя в ее блестящие глаза и розовое личико. – Как вас зовут?
В комнату вошла Раймонда, которая, очевидно, решила, что Наташа что-то слишком уж задержалась. Увидев отца, жена Мориса застыла на месте как вкопанная.
– О! Простите, мы не ждали… Слуги даже не предупредили нас, что вы здесь!
– Я только что приехал, – ответил граф, вкладывая в эту простую фразу какой-то сложный затаенный смысл, который Наташа со стороны никак не могла разгадать. – Рад тебя видеть, дорогая. Надеюсь, ты окажешь мне честь и представишь меня своей подруге?
– Да, конечно, – заторопилась Раймонда и назвала Наташу, сделав в ее фамилии всего две ошибки. – Мой отец, граф Робер де Круассе.
Хозяин замка учтиво поцеловал Наташе руку, чем совершенно ее смутил. В присутствии людей его круга она чувствовала себя не в своей тарелке, и к тому же у нее из головы не шли рассказы Мориса о том, какой тяжелый человек его тесть. И Раймонда, с точки зрения Наташи, держала себя с отцом не вполне свободно. Как-то сразу стало ощущаться, что мадам де Фермон здесь вовсе не хозяйка, а всего лишь в гостях.
– Я надеюсь, мы вам не помешаем? – спросила Раймонда с некоторым беспокойством. – Я привезла с собой Мориса, Эмильенну, Клода и Армана Ланглуа. Помните, я вам о нем рассказывала…
Эмильенна и Клод были семейной парой; с супругой Раймонда дружила с детства. Раймонда, Эмильенна – по непростым именам сразу же чувствовалось, что и родители у них были соответствующие. Нет бы Франсуазой или Мари дочь назвать!
– Родственник Мориса? – спросил граф, опять вкладывая в простую фразу какой-то затаенный и на этот раз отчетливо недоброжелательный смысл. – Уже по одной этой причине я бы не пускал его на порог.
Раймонда метнула на Наташу предостерегающий взгляд, но та поняла, что граф решил дать волю своему дурному настроению – и обиделась за возлюбленного.
– Арман очень хороший человек, – сказала она сердитым звонким голосом, упрямо выставив маленький подбородок. – Нельзя судить о ком-то по его родственникам… – Она поколебалась долю мгновения, но потом все же храбро закончила: – Даже если они вам не нравятся.
– С чего вы взяли, что Морис мне не нравится?
Судя по его тону, граф решил не принимать всерьез выходку гостьи – он говорил так, словно обращался к маленькому ребенку, чей лепет, конечно, забавен, но не несет смысловой нагрузки. Наташа надулась.
– Мне все равно, нравится или нет, – сказала она, упорно не обращая внимания на Раймонду, которая глазами молила ее умолкнуть, – но нельзя по одному человеку судить о другом, вот… Вы ведь даже не знаете Армана.
Граф усмехнулся.
– Будь по-вашему, мадемуазель, – объявил он. – Согласимся, что вы правы, а я не прав. – Он скользнул взглядом по ее обиженному лицу и повернулся к дочери: – Я слышал, что-то не так с теннисной сеткой?
Он звонком вызвал одного из слуг, сетку через некоторое время нашли и вернули на место, а Наташа в сердцах решила, что Морис был еще снисходителен к своему тестю, расписывая его недостатки. Если бы кто-нибудь сказал ей в тот момент, что менее чем через два месяца она выйдет за графа замуж, она сочла бы предсказателя злейшим шутником.
Глава 17
Тюильри
Наташа очнулась и поглядела на часы. Казалось, она просидела на скамейке в саду Тюильри несколько часов, вспоминая свою жизнь; но, к ее удивлению, выяснилось, что она пробыла тут менее десяти минут. Не веря своим глазам, она тряхнула рукой и поднесла часы к уху. Сомнений не оставалось: они не стояли, они шли как обычно.
Она ощутила легкий укол досады. Значит, всего нескольких минут хватило, чтобы перелистать всю свою жизнь, единственную и неповторимую. Россия, революция, бегство, полуголодное существование на авеню Клиши, эмигрантская неустроенность, замечательный Голенищев-Ноэль, который просто так помог ей, взял за руку и переправил в другой мир, где, по крайней мере, можно было свободно дышать… Потом неудачный роман с Арманом и брак с Робером, который дал ей все, даже то, о чем она никогда не просила.
Сколько людей встречено на жизненном пути – и как мало встреченных хочется вспоминать! А если не учитывать самых близких, то остается вообще всего ничего. Даже об Армане не хочется думать – особенно об Армане, который…
Внезапно она поняла, что больше не сидит на скамейке одна, и резко повернулась. Человек, о котором она только что вспоминала, был здесь, он находился совсем близко от нее, на расстоянии вытянутой руки.
Первым побуждением Наташи было встать и удалиться, но ее остановило выражение лица Армана. Он явно волновался, едва ли не больше, чем она сама. За время, проведенное в тропиках, он успел сильно загореть, но даже загар не мог скрыть, как молодой человек то бледнеет, то краснеет.
– Ты?.. – вырвалось у Наташи.
Ей стало мучительно плохо – даже хуже, чем в кабинете у комиссара Буало, который вообразил, что она имеет какое-то отношение к убийству Мориса. Она перестала ощущать почву под ногами. Наташа верила, что ее отношения с Арманом закончены – но что-то, может быть, инстинкт женщины, твердило ей, что он ничего не считает законченным и что их встреча ничего не прояснит, а лишь запутает все окончательно.
