«Надо было снять ее раньше…»
– Я вам не помешаю? – выпалила она. – Здравствуйте, мадам, – это падчерице.
Сознательно или бессознательно, но для визита к отцу Раймонда выбрала темное платье с широким поясом, которое не то чтобы наводило на мысли о трауре, но, во всяком случае, выглядело невесело. «Полутраур, – мелькнуло в голове у Наташи, – так, на всякий случай».
– Мы говорили о Морисе, – сообщил граф.
– А!
Восклицание прозвучало нелепо, она сама это поняла. О чем еще, в сущности, мог говорить ее муж со своей единственной дочерью? В нынешних обстоятельствах у них могла быть только одна важная тема.
– Ничего нового, кроме того, что дело теперь ведет другой полицейский, – продолжал Робер де Круассе. – Он произвел на меня впечатление очень энергичного человека и… кажется, мы можем надеяться на благоприятное разрешение дела.
– Он будет меня допрашивать? – вскинулась Раймонда. – Я не хочу, чтобы меня допрашивали. Эти полицейские задают просто возмутительные вопросы!
– А вам есть что скрывать?
Едва задав вопрос, Наташа уже пожалела о нем, и в то же время ей было приятно подпустить падчерице шпильку. Раймонда поджала губы – точь-в-точь как ее отец, когда бывал не в духе.
– Мне абсолютно нечего скрывать, – ответила она ледяным тоном. – Но, согласитесь, трудно сохранять спокойствие, когда… когда начинают говорить о… о том, что Морис мог встречаться с другими женщинами, – наконец выдавила из себя Раймонда. – У полицейских нет никакого такта, никакого уважения к частной жизни!
Наташа положила на столик перчатки, сняла шляпку и повернулась к мужу.
– Я привезла котенка, – сообщила она беспечным тоном.
– У нас уже есть десерт, – отозвался граф с невозмутимым видом.
Жена в негодовании сверкнула на него глазами. Она знала, что Робер мухи не обидит, но такие крайние проявления черного юмора выводили ее из себя.
– Я не могла бросить его посреди дороги! Его бы задавили…
– И тебе обязательно нужно было его спасти? Он будет везде гадить, начнет грызть мои книги…
– Кажется, кошки не грызут книги, – возразила Наташа, сомневаясь. – И потом, ты же все равно их уже прочитал…
– Ну, знаешь ли!
Граф сделал вид, что обиделся.
– Он совсем крошечный, – продолжала Наташа, подходя к мужу ближе, и, забывшись, села на подлокотник его кресла. Раймонда, видя такое вопиющее нарушение приличий, с достоинством вскинула подбородок и сделала вид, что смотрит в сторону. – Пусть он останется? Он такой смешной – я думала назвать его Снежком, потому что он совсем белый…
Раймонде очень хотелось, чтобы отец проявил характер и холодно ответил: «В городе – никакой живности, от нее только грязь, блохи и глисты». Так он из духа противоречия всегда говорил ее матери, которая обожала небольших собак, и сумел-таки настоять на своем. Но, судя по всему, правила, действовавшие в доме при первой графине де Круассе, на вторую не распространялись, потому что граф с улыбкой сказал:
– Ну, если тебя это развлечет…
Постучав, вошел Виктор и доложил о каком-то срочном и важном звонке. Граф посерьезнел и, попросив у дам прощения, вышел, чтобы поговорить из кабинета.
После его ухода в гостиной дохнуло арктическими льдами. Наташа не знала, о чем можно говорить с Раймондой, и потому предпочла хранить молчание; та же по привычке решила, что раз мачеха не пытается завязать светский разговор, это служит лишним доказательством того, как дурно она воспитана. То, что дома Наташа общалась с мужем на «ты», тоже коробило Раймонду, которая признавала только обращение на «вы», даже с самыми близкими людьми.
– Очаровательный наряд, – процедила Раймонда сквозь зубы, косясь на костюм Наташи и мысленно пытаясь угадать, сколько он мог стоить. – Роша или Эйм?
– Нет, Пиге
[4].
– Все сейчас любят контрасты, – промолвила Раймонда с таким видом, как будто изрекла небывалую истину. Она посмотрела на портрет Наташи на стене – новехонький, сверкающий красками – и для успокоения самолюбия решила, что художник все-таки польстил своей модели.
– Вы не отчаивайтесь, – сказала Наташа без всякой видимой связи с предыдущим. – Он найдется.
Гостье очень хотелось обидеться, но она чувствовала, что мачеха искренне хочет ее подбодрить. А Раймонда как никогда нуждалась в поддержке. Как и многие люди, у которых в жизни не было настоящих трудностей, она была уверена, что судьба никогда не застигнет ее врасплох, и теперь, пропустив удар, терзалась, изводила себя сомнениями, изводила других и то и дело бросалась из одной крайности в другую.
– Вы так думаете? – недоверчиво спросила Раймонда, устремив на мачеху пристальный взгляд.
– Конечно! Просто… ну… мне кажется, что вам лучше быть с полицией откровенной и рассказать им все, что вы знаете.
– Вы не понимаете моего положения, – пробормотала Раймонда, отворачиваясь. – Я… я боюсь, что полиция начнет меня подозревать.
– Какие глупости! В чем?
– Я им сказала, что понятия не имею о… о других его женщинах, но это не так. Когда он не вернулся домой, я решила… решила, что надо ждать. Я прождала целый день, но его не было. На другое утро я поехала на бульвар Османа… Туда, где живет его любовница. Я совершила глупость, я расспрашивала консьержа… Думаю, он меня запомнил, а теперь полиция все узнает, и мне придется объяснять, почему я сказала им неправду… Вдруг они решат, что я каким-то образом причастна к исчезновению Мориса? О боже мой…
– Что вам сказал консьерж? – спросила Наташа.
– О! – Рот Раймонды горько покривился. – Он, по-моему, получил инструкции на случай моего появления… Все, что я сумела из него вытянуть, – что той… той особы нет дома, она где-то за городом. Может быть, Морис там с ней? Может быть, с ним что-то произошло, и он… он не хочет показываться мне на глаза? Или не может – сломал ногу, например? А может быть, они сидели в ее квартире и смеялись надо мной, когда я шла по улице?
Наташа повернула голову – в дверях стоял ее муж. И хотя он привык держать лицо, но по некоторым признакам жена сразу же поняла, что он чувствует себя не в своей тарелке.
– Машину Мориса нашли, – сказал граф.
– Где?
– В Ницце.
Раймонда открыла рот. На щеках ее выступили пятна.
– Что Морис мог делать в Ницце? Это немыслимо! Полиция сказала что-нибудь внятное? Где Морис? Они собираются его искать, в конце концов?
– Я сейчас говорил не с полицией, а с Аршамбо, – ответил граф. – Он женат на племяннице начальника уголовной полиции, и… Словом, я просил его держать меня в курсе. Неофициально, так сказать. По его словам, об исчезновении человека надо заявлять как можно быстрее, тогда больше шансов его найти.
