– Давность трупа на момент обнаружения?
– Около трех недель. – Зинаида Парфеновна одобрительно взглянула на Дуло. – Вы оказались правы.
Проследив за ее взглядом, Белаш заметно напрягся.
– Причину смерти установили?
– Механические повреждения, в результате чего были получены травмы, несовместимые с жизнью, такие, как перелом основания черепа. Не хочу вдаваться в подробности, в отчете все есть.
– Шрамы? Татуировки? Особые приметы?
– Их нет. Однако нам удалось получить отпечатки пальцев.
Зимин посмотрел на фотографию в отчете:
– При таком катастрофическом состоянии тела?
– Для этого есть специальный прием, – сказала Зинаида Парфеновна. – Называется «перчатка смерти». Он используется в криминалистике для идентификации трупов после утопления, когда тело человека настолько обезображено, что иным путем невозможно установить его личность.
– Судя по фотографии, это наш случай.
– Под воздействием воды кожа набухает и становится рыхлой, это называется мацерацией. Всем известно, что через несколько часов пребывания в воде на руках морщится кожа. В обычной жизни такое бывает, когда пересидишь в ванной или в бассейне. Для обычной жизни подобная реакция является нормой. Однако, если это труп и он пробыл в воде продолжительное время, к концу третьей недели набухшую и сморщенную кожу можно снять с кисти руки в виде перчатки. Отсюда название метода – «перчатка смерти». Снятую кожу эксперт надевает на свои пальцы и проходит процедуру дактилоскопии как положено, но с чужой кожей на пальцах.
– Жуть! – прокомментировал оперативник Василий. – А как выходят из положения, если труп не утонул, а сгорел?
– Обгоревший человек сжимает кулаки, это называемая «поза боксера». Если получается найти более или менее целый палец, его разгибают или ломают, срезают кожу и дактилоскопируют.
– Да… – протянул следователь Красноперов. – Иногда в криминалистике проистекает такая жесть – слава богу, что обычным людям об этом ничего не известно.
– По базе, как я понимаю, пальчики еще не пробили? – спросил Белаш. – Сделайте это как можно быстрее. Если нет в базе, тогда отрабатываем пропавших без вести.
– Что скажете про его одежду? – спросил Сергей Дуло.
– И вы опять в точку, – улыбнулась Зинаида Парфеновна. – На трупе была надета стройотрядовская куртка. На спине – затертая надпись: «Альтаир – восемьдесят четыре КСХИ».
Дуло повторил:
– КСХИ… Что за институт?
– В восемьдесят четвертом так назывался аграрный университет. Расшифровка аббревиатуры – Красноярский сельскохозяйственный институт.
– Выходит, мужик носил куртку тридцать пять лет кряду? – Зимин оглядел присутствующих с выражением неуместной иронии.
– Мой свадебный костюм до сих пор висит в шифоньере, – сказал Красноперов. – А я женился тридцать семь лет назад.
– То костюм, а то рабочая куртка.
– Ну хорошо, предположим, что с этим можно поработать, – решил Виктор Белаш. – Хотелось бы иметь что-то еще. – Его пожелание адресовалось Зинаиде Парфеновне.
– Осталась только бочка. – Эксперт-криминалист явно избегала смотреть на Белаша. – Красный цвет и маркировка указывают, что в ней перевозились ядохимикаты. Верхняя крышка срезана автогеном, резонно предположить, это сделали для того, чтобы поместить туда труп.
– Не обязательно, – произнес Дуло. – Скорее всего, бочка попалась под руку. Была где-то рядом. И крышку срезали задолго до того, как убили. Такие бочки покупают для воды на строительстве, когда нет магистральной воды. Для полива дачного участка они непригодны, поскольку ранее использовались для перевозки химикатов. Как я уже говорил, бетонировали и, возможно, убивали – на стройке.
– Надеюсь, не в черте города… – заметил Зимин.
– Не исключено. Но вероятнее всего – на территории завода или на строительстве дачи.
– На заводе всегда есть вода, – возразила младший следователь Егорова.
– На строительстве многоквартирного дома – тоже, – сказал Сергей и заключил: – Значит, на строительстве частного дома или дачи.
– Нужно определить, где сбросили бочку, – строго сказал Белаш и повернулся к Зинаиде Парфеновне: – Это возможно? Что, если учесть скорость течения реки и рассчитать расстояние?
Эксперт усмехнулась:
– А еще пересчитать все валуны, завалы и отмели на дне Енисея?
– При чем здесь валуны?
– Бочка не плыла, ее катило по дну течением. Упершись в валун, она могла пролежать на месте неделю. До тех пор, пока над ней не пройдет теплоход и волной не снимет ее с места. Или вот вам другой вариант: отмель, куда ее вынесла река, а потом сняла волной и снова унесла в глубину. Даже если предположить, что не было ни отмелей, ни камней, скорость, с которой она катилась по дну реки, рассчитать невозможно.
– Почему? Берем скорость течения и считаем.
– Все намного сложнее, – возразила Зинаида Парфеновна. – Во-первых, скорость движения бочки не будет равна скорости течения реки. Бочка – тяжелая, вода скользит по касательной. Во-вторых, посредине реки скорость течения выше, чем у берега. Вспомните физику: ламинарное и турбулентное движение.
– Значит, методики расчета не существует?
– Нет, не существует. Слишком много переменных величин. Уравнение с семью неизвестными.
В разговор опять вступил Сергей Дуло. Он заговорил уверенно, не оставляя ни шанса усомниться в своей правоте.
– Давайте порассуждаем. Если бетонировали где-то на стройке, там, где есть гравий, вода и бетон, до реки бочку с трупом везли на машине. Теперь определим предполагаемый тип транспортного средства. Сама бочка весит килограммов тридцать, труп – восемьдесят килограммов. Мешок цемента – не больше пятидесяти. Все вместе – около двухсот килограммов. По всему выходит, что перевозили ее на грузовике или в «Газели».
– Или в автоприцепе, – сказал Красноперов.
– Могли, конечно, в прицепе, но бочку нужно было ставить на днище. Тогда ее было бы видно. Согласитесь, красная бочка из-под ядовитых химикатов в автомобильном прицепе – штука приметная.
– Ну, предположим, – согласился Белаш. – Пусть будет «Газель». И что дальше?
Сергей Дуло говорил сосредоточенно, следуя логике и своему профессиональному опыту:
– Чтобы двухсоткилограммовую бочку утащило течением, нужна глубокая вода.
– Значит, сбрасывали с моста или с дебаркадера, – подхватил Красноперов.
– С катера или лодки, – дополнил оперативник Зимин.
– Катер и лодку исключаем. Как говорит один мой знакомый, слишком много лишних движений. Поди затащи такую дуру на борт.
– Остается мост, дебаркадер или паром… Еще – Красноярский речной вокзал, там подходящая причальная стенка, док судостроительного завода и ремонтно-эксплуатационная база красноярского пароходства.
