– Это… кабса?
Не дожидаясь ответа Зейнаб, она подтянула блюдо к себе и принялась за еду. Нари даже не переживала, будет ли это выглядеть неприлично, так она устала, проголодалась и истосковалась по нормальной еде за долгие недели на пресной манне да чечевичном супе. Она зажмурилась, наслаждаясь вкусом жареной курицы.
Нари поймала на себе довольный взгляд принцессы и жадно зачерпнула в ложку еще пряного риса.
– А ты большая поклонница гезирийской кухни, – заметила Зейнаб с улыбкой, которая не касалась ее глаз. – Никогда не видела, чтобы Дэвы ели мясо.
Нари припоминала, что Дара говорил ей то же самое, но не стала заострять на этом внимания.
– Я ела мясо в Каире. – Быстро проглоченная еда встала комом в горле, и Нари закашлялась. – У вас есть вода? – спросила она, задыхаясь, у служанок.
Зейнаб лениво ела вишню из миски, полной блестящих темных ягод. Она кивнула на кувшин.
– У нас есть вино.
Нари помедлила, так до сих пор и не свыкшись с алкоголем. Но она снова закашлялась и решила, что несколько глотков не повредит.
– Пожалуйста… спасибо, – добавила она, когда служанка наполнила кубок доверху и подала ей.
Нари сделала большой глоток. Вино было суше, чем финиковое, которое наколдовывал Дара. Оно было свежим и прохладным. И весьма бодрящим. И сладким, хотя и не приторным, с легким послевкусием ягод.
– Очень вкусно, – восхитилась Нари.
Зейнаб снова улыбнулась.
– Рада, что тебе нравится.
Нари продолжила трапезу, время от времени делая глоток вина, чтобы пропихнуть пищу. Она смутно отдавала себе отчет в том, что Зейнаб завела рассказ об истории королевских садов. Стало припекать солнце, но с воды прилетал свежий бриз. Где-то вдалеке раздавались слабые звуки стеклянных поющих ветров. Нари моргнула и вяло опустилась на подушки. Странная тяжесть сковала ее конечности.
– С тобой все в порядке, Нари?
– М-м?
Она подняла голову.
– Не налегай так на вино. Говорят, оно очень крепкое, – Зейнаб указала на ее кубок.
Нари поморгала, силясь держать глаза открытыми.
– Крепкое?
– Вроде бы. Я-то сама не знаю, – она покачала головой. – Мой младший брат мне такую лекцию прочитает, если узнает, что я пила вино…
Нари заглянула в кубок. Он был полон. Только сейчас она поняла, как регулярно служанки подливали ей вина, и теперь она даже не знала, сколько выпила.
У нее закружилась голова.
– Я… – к стыду Нари, у нее заплетался язык.
Зейнаб виновато посмотрела на нее и положила руку на сердце.
– Прости меня! – извинялась она приторно-сладким голосом. – Я должна была догадаться, что твое… воспитание не позволило тебе познакомиться с такими вещами. О, бану Нахида, осторожнее, пожалуйста, – предупредила она, когда Нари упала на ладони. – Почему бы тебе не отдохнуть?
Нари почувствовала, как ее укладывают на груду бесконечно мягких подушек. Служанка принялась обмахивать ее опахалом из пальмовых листьев, а другая растянула балдахин, чтобы закрыть солнце.
– Не… не могу, – слабо сопротивлялась она.
Перед глазами все было как в тумане. Нари зевнула.
– Мне нужно найти Дару…
Зейнаб беспечно засмеялась.
– Уверена, отец с ним сам разберется.
Где-то на задворках сознания Нари обеспокоил самонадеянный смех Зейнаб. Тревожный звоночек силился пробиться через туман, окутавший ее мысли, пробудить ее от накатывающего забытья.
Ничего не вышло. Она откинула голову и закрыла глаза.
Нари вздрогнула и проснулась, когда что-то мокрое и холодное прижалось к ее лбу. Она открыла глаза и поморгала. Несмотря на тусклый свет, в комнате было темно. Она лежала на незнакомом диване, укрытая под грудь легким одеялом.
Дворец, вспомнила она. Пир. Вино, которым поила ее Зейнаб… странная тяжесть, сковавшая тело…
Она резко села. Поспешное движение отозвалось пульсирующей болью в голове. Нари поморщилась.
– Тс-с, все хорошо.
От темного угла отделилась тень. Это была женщина. Дэва с такими же темными, как у Нари, глазами и пепельной отметиной на лбу. Ее черные волосы были стянуты в тугой пучок, а лицо – исчерчено морщинками, оставленными в равной степени тяжелым трудом и возрастом. С дымящейся металлической чашкой в руках она приблизилась к Нари.
– Выпей, полегчает.
– Ничего не понимаю, – пробормотала Нари, потирая пульсирующий затылок. – Я обедала, а потом…
– Полагаю, расчет был на то, что ты напьешься, уснешь среди мясных блюд и опозоришься, – ласково сказала женщина. – Но тебе не о чем беспокоиться. Я пришла раньше, чем был нанесен непоправимый вред.
Что? Нари оттолкнула чашку, внезапно расхотев принимать напитки из рук незнакомцев.
– Но зачем она… и кто ты? – поинтересовалась она в растерянности.
Добрая улыбка озарила лицо женщины.
– Низрин э-Киншур. Я была помощницей твоих матери и дяди. Я пришла, как только до меня дошли вести. Пришлось долго пробиваться через толпы празднующих на улицах. – Она сложила ладони и склонила голову. – Большая честь познакомиться с тобой, госпожа.
Мысли до сих пор путались у нее в голове, и Нари не знала, что сказать.
– Ясно, – выдавила она наконец.
Низрин указала на горячую чашку. От нее пахло чем-то горьким, что смахивало на маринованный имбирь.
– Это поможет, даю слово. Рецепт твоего дяди Рустама, завоевавший ему любовь и почтение всех гуляк Дэвабада. А что до первой части твоего вопроса… – Низрин перешла на шепот. – Я бы тебе рекомендовала не доверять принцессе. Ее мать Хацет всегда недолюбливала твое семейство.
«Но при чем тут я?» — хотелось возразить Нари. Она не провела в Дэвабаде еще и дня. Неужели она уже успела нажить себе врагов во дворце?
Ход ее мыслей прервал стук в дверь. Нари подняла голову и увидела очень знакомого и долгожданного гостя.
– Ты проснулась, – Дара облегченно улыбнулся. – Ну наконец-то. Чувствуешь себя получше?
– Не сказала бы, – пожаловалась она.
Нари сделала глоток чая, поморщилась и отставила чашку на низкий зеркальный столик. Когда Дара подошел ближе, она смахнула несколько прилипших к лицу прядей. Она могла себе представить, на что была сейчас похожа.
– Как долго я спала?
– Со вчерашнего дня.
Дара присел рядом. Он выглядел хорошо отдохнувшим. Он принял ванну, побрился и переоделся в длинный хвойно-зеленый плащ, оттеняющий его изумрудные глаза. На нем были новые сапоги, и она заметила седельную суму, которую он поставил на землю.
