Она сжала его руку и через минуту выпустила.
– Ты многого мне не рассказываешь, Дара, – тихо сказала она. – О рабстве, о войне… – Она поймала его взгляд. – О восстании против Зейди аль-Кахтани, которое ты возглавил.
– Знаю. – Он опустил взгляд и покрутил кольцо. – Но я не соврал королю – по крайней мере, об этом не соврал. То, что мы видели с тобой вместе, – единственное, что я помню о рабстве, – Дара прочистил горло. – Этого было более чем достаточно.
Нари согласилась. Она считала подарком судьбы то, что Дара не помнил многовекового заточения. Но это была только часть ответа.
– А война, Дара? И восстание?
Он поднял на нее полный сомнений взгляд.
– Этот молокосос не рассказывал?
– Нет. – Нари и сама избегала слухов о темном прошлом Дары. – Я хочу услышать это от тебя.
Он кивнул.
– Хорошо, – сдался он. – Каве готовит церемонию в Великом храме в твою честь. Гасан, правда, не одобряет… – По его тону без лишних слов было понятно, что он думает о мнении короля. – Там мы сможем поговорить, и никто нам не помешает. Восстание… и все, что случилось накануне войны… это долгая история. – Дара сглотнул, заметно нервничая. – У тебя возникнут вопросы, и мне нужно время все объяснить, чтобы ты поняла, почему я делал то, что делал.
Птицеподобное существо снова закричало, и Дара состроил гримасу.
– Но не сегодня. Займись им, пока он не упорхнул. Да и мне тоже пора. Низрин права, нам лучше не оставаться наедине. Пескоплав знает, что ты здесь со мной, а я не хочу навредить твоей репутации.
– За мою репутацию не беспокойся, – обронила она. – Навредить ей я и без твоей помощи могу.
Скупая улыбка тронула уголки его губ, но он ничего не сказал, молча глядя на нее, как будто не мог налюбоваться. В приглушенном лазаретном освещении Нари хотелось делать то же самое: запоминать, как свет играет в его кудрявых черных волосах, как сверкают настоящими изумрудами его зеленые глаза.
– Ты так красива в нашей одежде, – тихо сказал он, проведя пальцем по вышивке на манжете ее рукава. – Сложно поверить, что ты – та самая оборванка, которую я вырвал из пасти гуля, оставившая за собой след из украденных вещей от Каира до Константинополя. – Он покачал головой. – И эта оборванка – дочь одной из величайших наших целительниц. – В его голосе засквозило благоговение. – Мне стоит жечь кедровое масло в твою честь.
– На меня и так уже перевели достаточно масла.
Дара улыбнулся одними губами. Он выпустил ее руку, и Нари прочла на его лице что-то похожее на сожаление.
– Нари, мы с тобой должны кое-что…
Вдруг он нахмурился и резко повернул голову, как будто услышал подозрительный звук. Он посмотрел на дверь и прислушался. Удивление в нем сменилось гневом. Он вскочил на ноги, широким шагом подошел к двери и распахнул ее, чуть не сорвав с петель.
На пороге стоял Ализейд аль-Кахтани.
Принц даже не потрудился смутиться, когда его рассекретили. Нет, он только потопал ногой и сложил руки на груди, не сводя стального взгляда с Дары и не видя никого вокруг.
– Кажется, ты заблудился и не можешь найти выход.
Дым заклубился у Дары над воротником. Он хрустнул суставами пальцев. Приходилось отдать Али должное: Нари сомневалась, что многие выстояли бы под свирепым взглядом Афшина.
Не сводя глаз с Али, Дара обратился к ней, продолжая говорить на дивастийском, и Нари была несказанно рада, что Али не понимал его слов:
– Я не могу продолжать разговор, когда здесь шляется этот малолетний полукровка, – чуть не выплюнул он в лицо Али. – Береги себя.
Он уперся Али в грудь, выталкивая его из дверного проема, и вышел.
Нари проводила его взглядом и сразу поникла. Она бросила на Али недовольный взгляд.
– Теперь будем открыто друг за другом шпионить?
На мгновение ей показалось, что личина дружбы вот-вот сползет и под ней она увидит Гасана и поймет, что именно побуждает Али встречаться с ней день за днем.
Но она увидела только внутреннюю борьбу, отраженную на его лице. Он опустил глаза, открыл рот и задумался, подбирая слова.
– Пожалуйста, будь осторожней, – тихо проговорил Али. – Он… Нари, ты не… – Он прикусил язык и сделал шаг назад. – Прости, – пробормотал он. – Д-доброй ночи.
21
Али
Али по-пластунски лез по пыльной полке, подбираясь к свитку. Он еще раз вытянул руку в надежде достать его, но пальцы даже не коснулись папируса.
– Я не могу не повториться и не напомнить, что для этого у нас есть специально обученные люди, – донесся до него голос Нари, которая ждала у шкафа, больше похожего на гроб, где он в данный момент застрял. – Три библиотекаря предлагали достать для тебя этот свиток.
Али закряхтел. Они с Нари спустились в глубочайшую секцию Королевской библиотеки – древнейшие архивы. Это было пещероподобное помещение, вырубленное прямо в городском фундаменте. Самые древние и самые таинственные тексты хранились здесь, утрамбованные на низких каменных полках, которые явно не были созданы для того, чтобы ползать по ним, в чем Али убеждался на своей шкуре. Нужный им свиток закатился в самый дальний угол, и папирус костяного цвета мерцал в свете факела.
– Я не люблю, когда за меня делают ту работу, с которой я прекрасно справлюсь и сам, – ответил Али, пытаясь протиснуться еще глубже.
Каменный потолок царапал голову и плечи.
– Они сказали, что тут водятся скорпионы, Али. Большие скорпионы.
– В этом дворце полно штук и пострашнее скорпионов, – проворчал он.
Али знал не понаслышке. И подозревал, что одна такая штука смотрела на него прямо в эту минуту. Свиток лежал впритык с другим свитком, вдвое больше первого, сделанный, кажется, из шкуры какой-то крупной рептилии. С того момента, как Али забрался в шкаф, свиток судорожно трясся.
Али пока не говорил об этом Нари, но, когда перед ним сверкнуло нечто, что вполне могло оказаться зубами, его сердце застучало вдвое быстрее.
– Нари, ты… ты не могла бы чуть-чуть приподнять факел?
Полка осветилась, и пляшущий огонь отбросил на стену тень его профиля.
– Что там такое? – спросила Нари, услышав тревогу в его голосе.
– Ничего, – соврал Али, когда свиток из кожи пресмыкающегося стал извиваться, поигрывая чешуей.
Рискуя ободрать кожу на голове, Али протиснулся еще глубже и схватил.
Едва его пальцы сомкнулись на папирусе, как свиток из рептилии затрубил. Али попятился назад, но не успел спрятаться от внезапного порыва ветра, которым его сдуло с полки и, как пушечное ядро, отшвырнуло в дальний конец помещения. От падения на спину из него напрочь выбило дух.
