— Живой конь служит верно, а мертвый — еще вернее, — тихо обронила я.
Притихший Буян прибавил ходу. Он прекрасно понимал, какую судьбу ему уготовили, но не стал рассказывать из опасения, что мы его бросим. Если черный маг надумал сотворить из него мертвого коня — жердарка, то наверняка захочет вернуть. И как в таком случае я смогу подыскать Буяну нового владельца? Кажется, только что прибыль от доведения первого клиента значительно сократилась.
ГЛАВА 6
Златолесье
К эльфийским владениям мы добрались только к вечеру. Солнце уже коснулось верхушек деревьев, когда я уловила сладковатый аромат вересницы. Невысокие, усыпанные мелкими белыми цветками кустики стали попадаться вдоль дороги. В природе они росли намного севернее — вересница не любила жару, — но эльфы вывели гибрид и высаживали у границы своих земель.
— Уже скоро, — предупредила я Листика.
— Может, хотя бы в этот раз тебе окажут нормальный прием.
— Они пускают ведьму на свою территорию. Это само по себе уже ненормально, — проворчал Буян.
— Наша Элли не имеет дела с темными чарами, — оскорбился домовой.
— Оставь его. Переубедить все равно не успеешь.
— Я не настолько упрямый, — обиженно фыркнул конь.
— Не успеет, потому что мы уже прибыли. Три… Два… Один…
В землю перед нами с резким свистом воткнулась стрела. В следующее мгновение она вспыхнула и осыпалась пеплом.
— Еще немного потренируйтесь, и сможете застать меня врасплох!
Не дожидаясь ответа, я спрыгнула с коня и помогла спуститься Листику.
— Что ты забыла в землях светлых эльфов, ведьма? — патетически воскликнули из кустов.
— Да вот вспомнила, что давно никого из вашего брата не проклинала. Или было такое?
Незримый собеседник замолчал, видимо, пытался сообразить, было такое или нет, а если было, то с кем, как и при каких обстоятельствах. Всего пять лет прошло, как я покинула столицу, а обо мне уже и забыли? Непорядок!
— Расслабься, проклятье трусости еще не изобрели, — съехидничала я.
— Эльварк, не дергайся, не сделает она тебе ничего, — раздалось сверху, и на тропинку мягко спрыгнул эльф в темно-зеленом плаще.
— Экипировка так себе. Кто ж с таким парусом за спиной по деревьям лазит? — Я с вызовом посмотрела на встречающего.
— Да вот, не успел разоблачиться перед дамой, — донеслось насмешливое в ответ.
— Один-один, — пробормотала я, чувствуя, как лицо залилось румянцем.
Арнелль был остр на язык. Разговоры с ним зачастую превращались в словесную пикировку, из которой я далеко не всегда выходила победительницей. Но главное достоинство эльфийского принца заключалось в том, что он был чужд предрассудков и отличал ведьмовское ведовство от темной магии.
— Не дело к нам ведьм пускать, — упрямо пробормотал тот, кого назвали Эльварком. Тощий как жердь, чуть угловатый, он не тянул на взрослого стража границы. Не иначе как новобранец.
Арнелль обменялся со мной ироничным взглядом и пояснил:
— Это наша Элли.
— Элли? — На лице стража отразилось такое изумление, что мне тут же захотелось взглянуть в зеркало. — Да как же так? Ты изменила внешность с помощью магии?
— Конечно. Каждое утро в академии упражнялась, а если результат оказывался неудовлетворительным, то еще и на сон грядущий. Мне же больше нечем было заниматься!
Эльварк вопросительно посмотрел на Арнелля.
— Наша Элли выросла, — кратко пояснил тот.
— Но в душе осталась той же, — на всякий случай предупредила я.
— Одним словом — ведьма, — тяжело выдохнул эльф.
Вероятно, прежде мы пересекались, и я оставила о себе неизгладимое впечатление. Что ж… меня сложно было назвать образцовым ребенком. Привыкшая с малых лет добиваться своего, в Златолесье я внезапно столкнулась со стеной холодного отчуждения. Эльфийские дети меня сторонились, считая чересчур шумной чудачкой. Я же, обиженная таким пренебрежением, из кожи вон лезла, чтобы сделать такое отношение к себе заслуженным. И только Арнелль всегда был рядом.
Несмотря на то, что у принца забот было предостаточно, он находил время, чтобы разъяснить, где же я допустила промах в этот раз, использовал свое влияние и талант дипломата, чтобы помирить меня с жертвами очередной проказы. Дружба Арнелля принесла свои плоды — я стала с большим пониманием относиться к эльфийским традициям; хотя, как и прежде, терпеть не могла этикета, но перестала ставить окружающих в неудобное положение. И остроухие оказались не такими уж и противными, занудными и спесивыми, как мне показалось вначале. Я могла бы прижиться в Златолесье, но внезапно обнаружившийся дар ведовства изменил мою судьбу.
— В вашем полку прибыло? — Я достала из сумки ленту и завязала Листику глаза.
Вторая лента предназначалась уже для меня. Кто бывает в Златолесье не первый раз, приезжает подготовленным!
Эльварк недобро прищурился и вытащил из кармана повязку.
— Со своим нельзя, вдруг ты ее зачаровала?
— Да неужто? — Я пристально посмотрела на красную тряпицу в его ладони. Та ожила и подобно змее обвилась вокруг запястья эльфа. Он взвыл дурным голосом и принялся размахивать рукой в попытке сбросить напавшую тряпку. Та тут же ослабла, упала на землю и уползла в траву.
— Элли, Элли, — с укором произнес Арнелль.
— А вдруг он в нее сморкался или пот вытирал?
— Да я за неделю ни разу к ней не притронулся, — тут же попался на провокацию Эльварк.
— Неделю! — Я многозначительно вскинула палец вверх. — Неделю этот страж границы не стирал свои штаны.
— Довольно. — Лицо Арнелля сделалось суровым.
В мгновение ока Арнелль из свойского парня, с которым мы любили устраивать посиделки на крыше эльфийского дворца, превратился в наследного принца Златолесья. Я всегда об этом знала, но прежде высокородное происхождение товарища по играм и проказам меня не задевало.
— Да как скажешь, — покладисто улыбнулась я и завязала себе глаза.
— А коню глаза завязывать будем? — неуверенно поинтересовался Эльварк.
— На вашем месте я бы выдала ему кляп, — проворчала я.
Буян обиженно всхрапнул и ткнул меня мордой в плечо.
Повязка не пропускала света. Тут эльфам не в чем было меня упрекнуть. Я уловила движение воздуха справа и поняла, что Листика подхватили с земли и снова усадили верхом. Мне предстояло шагать своим ходом. Арнелль галантно взял меня под руку, и мы пошли, болтая по-приятельски. О встрече в Турине, как и о похищении принцессы Миллисандры, никто из нас не проронил ни слова. И это не могло не радовать!
