— Так намного лучше. Все на своих местах, — одобрительно покивал Листик. — Принцесса — прелесть до чего лапушка, геройский герой и жалкий поверженный враг.
— Но спас-то меня не Габриэль, а Захарий! — Милли подошла к бывшему волкодлаку и буквально повисла на его руке. — Вот он, мой герой.
К слову, Захарий со вчерашнего вечера избегал Миллисандру — даже когда она предложила прогуляться при лунном свете, отправил отдыхать и набираться сил. А вот с Габриэлем Захарий, напротив, проговорил не меньше часа. По-партизански вызвал принца на окраину полянки, угостил вином, после чего устроил посиделки на поваленном дереве. Хорошо еще, что Миллисандра этого не видела, а то не миновать бы нам ночного скандала.
— Боюсь, мы не сможем предъявить Захария ни регентскому совету, ни народу Турина, — мягко заметил Арнелль.
— Почему это? Феи наколдуют красивую одежду, и он будет выглядеть ничуть не хуже настоящего принца.
Захарий, очутившийся в центре всеобщего внимания, уже не знал, куда глаза девать от смущения.
— Миллисандра, я не смогу отправиться с тобой в Турин.
— Почему это?
— Не могу. Пока не могу.
— Все с тобой ясно. Не хочешь, — зло прошипела Миллисандра. Я уже испугалась, что она с психов создаст пару-тройку теней, но принцесса закрыла глаза и сделала несколько глубоких вдохов. — Хорошо. Дело твое.
— Предложение насчет избушки все еще в силе, — пробормотал пунцовый Листик. Ему было неловко присутствовать при размолвке влюбленных.
— Только недолго! — предупредила я.
Как только Миллисандра и Захарий скрылись в избушке, ко мне подсел Габриэль.
— Элли, как вы считаете, проклятие Темного леса снято полностью?
— Переживаешь за будущее детей Миллисандры?
— Каких еще детей? — внезапно оживился черный маг, до этого дремавший на краю лавки.
— Таких, которые появляются от тайных встреч. Вам ли этого не знать, — едко произнес Габриэль.
Его неприязнь к черному магу не вызывала сомнений, Габриэль словно винил его за то, что Миллисандра предпочла другого.
Ежки-поварешки! У нас представление века на носу и всего одна попытка завоевать сердца зрителей Турина. Как бы разбитое сердце Габриэля не подвело в самый ответственный момент.
— Габриэль, можно тебя на пару слов?
Принц молча кивнул и проследовал за мной. Ходить вокруг да около я не привыкла, поэтому сказала прямо:
— Тебе не нравится Гарольд.
Хотела вызвать Габриэля на откровенный разговор, а получила в ответ чопорное:
— Я еще не успел составить о нем мнения.
— Хорошо. Тебе не нравится его дар.
— Скорее, то, что он передался Миллисандре.
А вот это уже больше походило на правду, так что я решила продолжить расспросы в этом направлении.
— Помнится, тебя очень опечалило, что Миллисандра на самом деле дочь Гарольда Темного.
— Скорее, сбило с толку, но я бы справился. Если бы… Не владей она темным даром — не сблизилась бы с Захарием! — Габриэль пылко выложил все, что было у него на сердце.
— Если тебе сложно, ехать в Турин не обязательно.
Габриэль упрямо поджал губы и тряхнул головой.
— Я обещал помочь. И помогу.
Продолжению разговора помешала появившаяся на поляне Миллисандра. Она изящно промокнула платком уголки глаз и потребовала, чтобы мы немедленно отправлялись в путь, пока она не передумала. Все резко засуетились, занимаясь последними приготовлениями. Феи еще раз осыпали Миллисандру и Буяна сверкающей пыльцой. Листик шустро собрал нам корзинку на дорожку. Дед Белогриб рвался снарядить отряд сопровождающих, но я отказалась от подобных почестей. В Турин грибовичи не пойдут, а в лесу могут стать обузой. Ягодная княгиня свою помощь не навязывала, но, улучив момент, преподнесла мне берестяную шкатулку. Внутри оказалось крошечное зеркальце.
— Благодаря ему ты сохранишь связь со всеми зеркалами и водоемами Темного леса.
— Спасибо за щедрый дар, — потрясенно выдохнула я.
Сначала клубочек, теперь зеркало. Темный лес определенно не желал со мной прощаться. И я этому была рада! Стоило представить, что я больше никогда не увижу Листика или остальных членов «засадной бригады», как на сердце становилось так тоскливо — хоть волком вой. Я сдружилась с лесной нечистью и не хотела с ней расставаться.
— Благодарить надо не меня, а его, — ягодная княгиня таинственно улыбнулась. — Я всего лишь посыльный.
Внезапно мне показалось, что за мной пристально наблюдают. Ощущение было таким осязаемым, что я обернулась. Позади в трех шагах стоял Захарий.
— А-а-а… Это ты, — несколько разочарованно протянула я.
— Ожидала кого-то другого?
— На мгновение мне почудилось, что сам лес смотрит на меня. Глупо, наверное.
— Ничуть. — Захарий раскрыл ладонь, и я увидела на ней крошечный флакон. — В этот раз обойдемся без пирожков.
Я встретилась взглядом с Захарием и вздрогнула, осознав, что сейчас со мной говорит не он.
— Что будет с Захарием и Миллисандрой?! — выпалила я.
Рука, протягивающая флакон, дрогнула — мне показалось, что лес накажет меня за излишнее любопытство и откажется возвращать прежний вид. Я, затаив дыхание, протянула руку и, только когда мне в ладонь упал стеклянный сосуд, выдохнула с облегчением. Обошлось!
— Они еще встретятся. Остальное будет зависеть от них самих, — глубоким голосом произнес Захарий, а потом замер подобно статуе.
— Эй! Ты здесь? Ты слышал? — Я обеспокоенно положила руку ему на плечо.
— Да. Я все слышал, — тихо подтвердил он. — Вам пора в путь. Но сначала сделай глоток из фиала.
Дар Темного леса оказался до того терпким, что у меня запершило в горле. Когда я прокашлялась и отдышалась, то обнаружила Арнелля рядом. И в этот раз я смотрела на него сверху вниз!
— И кто из нас малявка? — ехидно поинтересовалась я, протягивая ему фиал.
— Советую тебе получше запомнить этот момент. Больше не повторится, — добродушно усмехнулся он.
— Если речь идет о Темном лесе, лучше не зарекаться, — быстро предупредила я.
Чары Темного леса развеялись после первого же глотка. Арнелль вытянулся подобно грибу после дождя. Я постучала его по спине, помогая восстановить дыхание. Когда же захотела встретиться с ним взглядом, то снова пришлось запрокидывать голову вверх.
— Так намного лучше, — лукаво объявил Арнелль и быстро шепнул на ухо: — Высоким сподручнее носить любимую на руках.
На мгновение показалось, что земля и в самом деле ушла из-под ног, а я парю в воздухе. Я смотрела в васильковые глаза Арнелля и не могла отвести взгляд, ведь то, что я в них видела, притягивало и завораживало одновременно. Я знала Нелли с детства, помнила, какой чай он любит и что, услышав знакомую мелодию, он непроизвольно начинает ее насвистывать. Да я знала его как саму себя — вернее, была уверена, что знаю. Нежданно-негаданно мне начал открываться совершенно другой Арнелль, способный заставить девичье сердце сладко замереть и снова пуститься вскачь.
