Это ключевой момент. Мир, возможно, видел в Акселе и Слэше естественных преемников Мика Джаггера и Кита Ричардса, таких же неразлучных «братьев», которые воплощали звучание и образ жизни группы, но этот образ был далек от правды. Аксель и Слэш никогда близко не общались, и, хотя они с радостью вместе писали песни и выступали на сцене, с не меньшей радостью они уходили со сцены и валили каждый своей дорогой. Как и многое в образе Guns N’ Roses начала девяностых, тандем Акселя и Слэша уже был иллюзией, которая существовала только в воображении поклонников, веривших в нее. Они надеялись, что концерты на фестивале «Rock in Rio» ознаменуют начало новой эры Guns N’ Roses как жизнеспособной группы. Live like a suicide! Эти выступления будут масштабнее, энергичнее и зрелищнее, чем раньше, — и охватят 130 тысяч человек за день. Но без Стивена и с новыми клавишными партиями Диззи Рида группа звучала уже по-другому. На огромной сцене с масштабным оборудованием музыканты и выглядели по-другому — как танцующие где-то вдали марионетки. Список песен был поклонникам еще не знаком — наряду с хитами из «Appetite» в нем были «Civil War», «Estranged», «Double Talkin’ Jive» и «Pretty Tied Up», а также соло Слэша на тему из фильма «Крестный отец», барабанное соло Мэтта Сорума и фрагмент песни Элиса Купера «Only Women Bleed».
Когда после фестиваля музыканты вернулись в Лос-Анджелес закончить работу над материалом «Use Your Illusion» и начать репетировать перед турне, никто еще не знал, что пауза попыток и излишеств, которая началась в Бразилии, продлится целых два с половиной года, заберет много любви и крови и изменит жизни почти всех участников. «Когда мы сводили треки, между нами с Акселем и между Акселем и остальными ребятами росла пропасть», — признался Слэш. Пленки доставляли из студии прямо к Акселю домой, а гитаристу это показалось едва ли приемлемым.
Следующим препятствием на пусти станет интервью, которое Слэш даст журналу «Rolling Stone» вскоре после фестиваля «Rock in Rio». В нем он сравнил свои отношения с Акселем с двумя гребаными японскими бойцовыми рыбками в одном аквариуме. «Мы всегда такими были. У нас бывают взлеты и падения, и мы постоянно бодаемся. Сколько знаю Акселя, у нас всегда было множество противоречий, которые держали нас на грани. Думаю, такое бывает у большинства вокалистов и гитаристов. Со стороны это может показаться сильным стимулом, учитывая то, через какое дерьмо мы проходим, но это создает напряжение, которое довольно болезненно и отражается на музыке, над которой мы работаем. Но Аксель самый лучший вокалист и поэт».
«В журнале эта статья вышла в конце января, и, насколько я понял, Акселю она понравилась, — сказал Слэш, — или, по крайней мере, поначалу он в ней ничего плохого не видел». Но когда через несколько дней после выхода журнала гитарист приехал на площадку «Long Beach Arena» на репетицию, он обнаружил на своем усилителе смирительную рубашку, которую подарил Акселю на Рождество. «Мы стали ходить по тонкому льду», — рассказывал Слэш о последующих днях бойкота. Многие увидят в таком поведении классический образец неудачного брака; отсутствие общения и ощущение, что любой небольшой инцидент выльется в очередную гражданскую войну.
«Думаю, мы с Акселем просто абсолютно разные люди, — позднее размышлял Слэш. — В первые годы я очень старался понимать его, чтобы сблизиться, и в какой-то момент чувствовал, что между нами есть понимание, а затем в нем что-то менялось. Происходило несколько событий, из-за которых я чувствовал себя полностью обманутым, поэтому мы постепенно так отдалились. На гастролях я и Роуз никогда не находились вместе в одном помещении, за исключением сцены, а полное отсутствие общения создает враждебность в и так нестабильной ситуации. Поэтому получается, что двое сильных людей в группе вроде работают заодно, но при этом далеки друг от друга».
Не только Аксель и Слэш ввязались в битву за полный контроль над Guns N’ Roses. Кроме них такую же войну вели Алан Нивен и Дуг Голдстейн. В интервью в 2011 году Нивен вспоминал, как в марте 1991 года, когда Билл Прайс закончил сведение, он был на концерте Great White в «Meadowlands» в Нью-Йорке, ему позвонил Аксель и сказал, что они больше не могут вместе работать. «Я ответил: «Слушай, я вернусь в Лос-Анджелес через пару дней, давай поужинаем и поговорим об этом», — и это был наш последний в жизни разговор. Он согласился поужинать. Я думал, может, это навсегда, а может, и нет. Очевидно, ему было что сказать».
Нивен утверждал: «Одним из факторов было то, что Аксель не ощущал полной власти надо мной. У меня были другие обязанности и другие интересы, и он не мог полностью меня контролировать. Не думаю, что Роуза это устраивало. Это было немного неблагодарно с его стороны, потому что в развитии Guns N’ Roses были моменты, когда Great White им очень помогли, а они этого никогда не признавали и не ценили». Он также отметил, что видеоклип на песню «Welcome to the Jungle» даже не сняли бы, если бы не Great White. Кроме того, Great White выстрелили раньше, чем Guns N’ Roses. «Они стали золотыми в ноябре 1987 года, и это дало мне некоторый импульс, который перешел и на Guns N’ Roses. Очевидно, что, если у менеджера одна группа становится знаменитой и ее вовсю крутят по радио, то вторая цепляется за ней и все думают: ага, посмотрим и на этих ребят».
По словам Дуга Голдстейна, пропасть между Аланом и Акселем существовала давно, а за последние месяцы только расширилась. По ощущениям Голдстейна, Нивен нанял его только потому, что ненавидел Акселя, а Аксель ненавидел его. Голдстейн вспоминает показательный случай, когда однажды, только-только став гастрольным менеджером группы, он сидел с Роузом в задней части автобуса: «Нивен подошел с листком бумаги в руках и отдал его Акселю. Тот спросил: «Что это?», а Нивен ответил: «Стихи». Аксель взорвался: «Ты что, шутишь, черт побери? Ты мой менеджер, а не мой соавтор. Не знаю, может, ты мнишь себя Берни Топином, но никогда не получишь эту роль. Это не Great White». Потом он открыл люк и выбросил листок. Я подумал, должно быть, эти парни совсем не любят друг друга».
Нивен признает, что его отношения с Акселем были очень болезненными: «Взрыв, затишье, снова взрыв, и снова затишье, — вспоминает он. — Затишье было хуже, потому что знаешь, что приближается взрыв. Какая-нибудь жалоба, какой-то пунктик — что-нибудь ты точно делаешь не так. Обычно он звонил по телефону или Дуг передавал мне сообщение». Нивен убежден, что Голдстейн готов был воспользоваться любой возможностью и ждал своего шанса. «Он поддался своей темной стороне», — говорит Нивен.
По словам Голдстейна, на самом деле около двух с половиной лет Аксель пытался уничтожить Алана. Дуг утверждает: «К тому времени как уволили Нивена, Аксель не разговаривал с ним около девяти месяцев. Так что Алан в основном занимался делами Great White, а я отвечал за Guns N’ Roses. И мы со Слэшем спасали его около двух с половиной лет. Аксель звонил и говорил: «Он уволен». А я отвечал: «Ты не можешь его уволить. Он мой партнер», шел и заручался поддержкой Слэша, который звонил Роузу и говорил: «Нет, ты его не уволишь, он наш менеджер». Только поэтому мы работали с Нивеном еще около двух с половиной лет после того, как его запросто могли уволить».
Голдстейн вспоминает поворотный момент, который приблизил конец. «Аксель расторг брак с Эрин Эверли и был очень взволнован. Позвонил мне и простонал: «О Боже, знаешь, что только что произошло?» Я сказал: «Молодец. Знаю, как этот процесс на тебя давил. Может, пойдем вместе в ресторан с твоей девушкой и я куплю вам бутылку шампанского?» А он ответил: «Ого, спасибо, Дуг, здорово».
