– Закрывай, – приказал я, и старик, облегченно вздохнув, стал заколачивать гроб.
И вторая крышка снялась легко, но то, что находилось внутри, меня смутило.
– Прими, – передал я старику факел, а сам стал перебирать останки. Взяв самую большую кость, показал ее Томасу: – Что скажешь?
– Не человеческая…
– Именно так. Если на благородной латыни – scapula, а если по-нашему…
– Лопатка лошадиная, – досказал старый конюх. Осветив все содержимое гроба, стал ковыряться в костях: – Вот, это хрящ, это предплечье, а это позвонок. Здесь только лошадиные кости. А где же господин Александр?
– Ты меня спрашиваешь? – хмыкнул я, рассматривая лежавшие в гробу штаны. Взяв их в руки, посмотрел. – А штаны-то целехоньки…
Сложив все обратно в гроб, взял у старика факел, кивнул – заколачивай.
Мы выбрались из склепа. Пока Томас закрывал дверь, мне пришлось выдержать разговор с молодым священником, что ждал нас снаружи вместе с Кэйтрин. Судя по всему, дочь рыцаря уже успела поговорить с падре по поводу посещения склепа, но мне пришлось выслушать небольшую нотацию.
– Господин Артаке, какой пример вы подаете своим пейзанам, если ни разу не были на обедне?
Врать, что хожу на мессы в городском храме, я не стал. Неприлично лгать святому отцу, да и зачем брать лишний грех на душу? Сам знаю, что христианин я неважный. В храме бываю редко, на исповеди – и того реже. Обращаюсь к Господу только тогда, когда сильно припечет и мне от него чего-то надо.
Оставалось переминаться с ноги на ногу, обещать, что исправлюсь – буду и на заутрене, и на обедне, и на вечерне. Всенепременно каждый день, а если не каждый, то через день, ну, каждое воскресенье – если не в это, то в самое ближайшее, не позже, чем через месяц.
– Скажите спасибо невесте, которая молится за вас, – закончил священник и, благословив меня на прощание, ушел.
Фрейлейн Кэйтрин молится за меня? Интересно, с чего вдруг? Или положение обязывает молиться за будущего супруга?
– Ну, говорите же, – требовательно схватила меня за рукав фрейлейн. Спохватившись, убрала руку. – Простите.
Я заметил, что руки у фрейлейн поцарапаны. Не иначе, пересаживала розы.
– Фрейлейн Йорген, вы присутствовали на похоронах вашего отца и брата?
– Разумеется, – удивилась девушка.
– А кто укладывал останки в гробы? – поинтересовался я.
– Курдула укладывала, – вмешался Томас. – Господина Йохана и господина Александра нам привезли… ну, что от них осталось. В одном мешке сын был, в другом – отец. Я сам-то и не рассматривал – чего там смотреть? Гробы сколотил и велел Курдуле все по местам разложить. Фрау Йорген болела и не вставала, фрейлейн с матерью сидела. Курдула уложила, а крышки я сразу и заколотил. Незачем юной барышне на такое смотреть, а попрощаться и у закрытого гроба можно. Помню, говорила Курдула – мол, господин Йохан почти весь целый, а у господина Александра костей мало. Я тогда подумал – понятно, что мало, волки же растащили. Но кто же знал, что там лошадиные кости? Вот ведь хренова баба – человеческие кости от лошадиных не смогла отличить, а еще повариха.
Я чуть не ляпнул, что людей Курдуле варить не приходилось, но придержал язык.
– Томас, ты о каких костях говоришь? – нахмурила брови фрейлейн. – О чем он, господин Артаке? И пора уже рассказать – зачем вам понадобилось идти в склеп?
– В общем, так, – твердо, как на плацу, отрапортовал я. – Мне нужно было проверить – лежат ли в гробах кости или нет. Теперь я знаю, что останки вашего батюшки на месте, а вместо вашего брата лежат лошадиные кости.
– И что же теперь делать? – растерянно спросила Кэйтрин.
– Что делать, дорогая фрейлейн, мне пока неизвестно. Думаю, сегодняшней ночью станет понятно. Подожду вашего батюшку, спрошу. – Посмотрев на окончательно опешившую Кэйтрин, добавил: – Прошлой ночью ко мне приходил ваш отец.
– Вы, милая фрейлейн, не волнуйтесь, – успокоил девушку конюх. Слегка обняв Кэйтрин за плечи, старик сказал: – Не смотрите вы так на господина Артакса, у него с головой все в порядке. Призрак господина Йоргена к нему приходил.
– Призрак моего батюшки? А почему он пришел к вам, а не ко мне? Все-таки я его дочь, а вы всего лишь новый хозяин.
«Ты еще скажи, что призраку рыцаря невместно приходить к неблагородному зятю», – мысленно усмехнулся я.
– В конце концов, именно я потомок рыцарского рода, а он почему-то решил прийти к капитану наемников…
– Полковнику, – зачем-то поправил я девушку, улыбнувшись ей через силу. По правде говоря, захотелось (в который раз!) дать фрейлейн хорошую оплеуху – так она меня достала со своими сословными претензиями.
Мы вернулись в усадьбу. Кэйтрин, судя по всему, ушла лить слезы, а мы остались вдвоем с Томасом.
– Томас, а теперь расскажи правду, – попросил я. – Про лошадиные кости, которые Курдула не узнала, про то, что старый слуга останки не осмотрел, – это ты девчонке оставь, она поверит.
– Так, господин Артаке, нам как лучше хотелось, – вздохнул Томас. – Купцы останки самого хозяина привезли да штаны господина Александра. Курдула эти штаны шила. Ну, не хоронить же одни штаны? Мы с Курдулой туда немного костей и сыпанули.
– А что купцы рассказали?
– Так ничего толком не рассказали. Сказали лишь, что господ Йоргенов они в Силинге взяли – у них, мол, лошадей не было, попросились в обоз. Купцы-то знали, что у рыцаря Йохана ничего не осталось – ни дома, ни земли, платить им нечем, но как не взять? Люди уважаемые, кто его знает, как все обернется? Может, рассчитаются потом, а нет, так все равно расходов немного и пара мечей лишними не будут. А ночью, на последней стоянке – до нас это миль десять будет, – господин Александр проснулся и в лес ушел. Ну, поначалу никто не встревожился – мало ли, может, по нужде? Час нет, другой нет, рыцарь Йохан пошел сына искать. Купцы сказали – мол, шум слышали, волчий вой, крики, но страшно им стало. Ночью в лесу искать – себе дороже. Утром пошли, только и нашли что рыцаря, всего обглоданного, да штаны. Место, где рыцарь лежал, все вытоптано, словно кто-то сражался. Собрали, что могли, привезли. Спасибо, что на месте не закопали.
– Уже что-то проясняется, – сказал я, хотя на самом-то деле ничего не прояснилось. Посмотрев на Томаса, спросил: – А штаны точно с того места?
– Христом Богом клянусь! – перекрестился старик. – Если бы не штаны, так разве мы стали бы господина Александра мертвым считать? Купцы и другую одежду молодого Йоргена привезли: камзол, башмаки, еще что-то – уже и не помню. То, что в обозе осталось, – уточнил Томас. – Про оружие ничего не сказали, да мы и не спрашивали, не до того было. Купцы сказали, что эти штаны они неподалеку от тела рыцаря нашли. Мы с Курдулой и решили, что лучше их в гроб положить, а остальную одежду продать.
– Продали? – понимающе кивнул я.
