– Помнишь меня?
– Еще бы подлеца не помнить! – насупился конюх и огрызнулся: – Ворюга!
– Сам Господь нам немножко воровать разрешил! – лукаво усмехнулся цыган.
– Так он вам немножко разрешил, – проворчал конюх. – А вы все что ни попадя крадете.
Байку о том, что цыгане украли гвоздь от Креста Господня, а Бог им за это разрешил иногда воровать, я слышал не раз. Кто ее выдумал – сами ромалы, кто другой, никто не знал, но цыганам эта история нравилась.
– Что, старый, порастрясешь кости? Может, к седлу тебя привязать? – глумливо поинтересовался цыган.
– Сам-то ты тоже не больно молодой, – обиделся конюх. – Как и дожил-то до таких дней, ворюга старый?
– Неужели и у тебя коня украл? – догадался я.
– Лучшую кобылу рыцаря Йоргена свел, – сплюнул Томас. – Не Йохана, а еще старого Йоргена, деда госпожи Кэйтрин. – Осмотревшись по сторонам, предложил: – Господин Артаке, может, прибьем ворюгу?
Дайте ему разок по башке, а я добью. Я бы его сразу и прикопал. Вон, рядом с теми, – кивнул он на свежий холмик, под которым лежали обидчики Курдулы. – Или припрячем пока. Цыгана искать никто не станет.
Зарко с удивлением посмотрел на могилу, почесал затылок. Уже без улыбки сказал:
– Меня прибить много ума не надо. А я хозяину твоему помочь хочу.
– Коней красть? Что ты еще умеешь?
– Кто знает, старик, что в дороге может понадобиться. Может, тот конь, которого я скраду, тебе жизнь спасет, – изрек цыган, пристраивая кобылку к аллюру Гневко.
– С такими помощниками и врагов не надо, – еще раз сплюнул конюх, тронул Кургузого и поехал вперед.
Мы шли с Зарко стремя в стремя.
– Решил с нами ехать? – поинтересовался я. – А как с выездом угадал?
– Я же говорил – долг за мной, – ответил цыган. – А угадать не трудно. Знал, что откладывать не станешь, вот и поехал.
– Наис, – поблагодарил я.
– Всем ты хорош, рыцарь, но об одном попрошу, не говори по-цыгански, – захохотал Зарко. – Спасибо за уважение, но, как услышу, животик надрываю.
– Ну вот, а я старался, запоминал, – с легкой досадой сказал я.
– Молодец, что старался, – похвалил меня Зарко. – Пригодится. Если гаджо хоть два слова по-нашему знает, его и обманывать совестно. Это как ребенка обмануть!
– Понятно, – улыбнулся я. – Расскажи лучше, как ты кобылу у рыцаря украл.
– Так просто же! – оскалил цыган белоснежные зубы. – Иду я как-то по лугу, иду себе, цветы нюхаю, а тут кобыла пасется. Ну прямо-таки просит, чтобы украли. Как же ромало мимо белой кобылы пройдет? Я и украл!
– Да что ты врешь-то? – возмутился Томас, приостанавливая Кургузого. – Все не так было.
Ишь, а вчера конюх плакался – глухой, с памятью плохо. Услышал, хоть и впереди был.
– Из господской конюшни кобылу украл, – сообщил Томас. – Уж как я ее холил, лелеял, а он… Ночью пришел, словно вор! Тьфу ты – так он и есть вор! Меня господин Йорген, царствие ему небесное, арапником отходил. Рыцарь на этой кобыле должен был на турнир ехать, пришлось новую покупать.
– Правильно сделал, что отходил! – хохотнул Зар-ко. – Ты же вместо того, чтобы конюшню стеречь, ухажера Курдулы ловил! Скажи спасибо, что я всех лошадей не скрал.
– Ухажера-то поймал? – поинтересовался я. Весела жизнь была у Курдулы с Томасом, есть чего вспомнить!
– Поймал, как не поймать, – рыкнул Томас. – Когда поймал, так его отходил – вспомнить приятно! Мне хоть разорвись было – тут конокрад кобылу воровать хочет, а там хахаль, – пожаловался старик.
Зарко склонился к луке седла, с легким смешком пробормотал что-то по-цыгански. Я понял лишь одно слово – «хохавэса».
– Почему врет? – заинтересовался я.
– А врет он, что ухажера поймал! – сообщил цыган. – Ни кобылу не устерег, ни хахаля, да еще и арапника отведал.
– Зарко, а ты с тем хахалем не в доле ли был? – спросил я. – Он Томаса отвлекал, а ты в конюшню лез? А хахаль-то, он вообще был? – догадался вдруг я.
– Ты про то мужа спроси, – уклончиво предложил цыган. – Я ведь по кобылам мастак, не по бабам.
– Ах ты, сволочь! – вскипел вдруг Томас. Вытащив топор, старик повернул Кургузого на цыгана. – Да я тебя прямо щас зарублю!
– Гей! – дернул поводья Зарко, и кобыла понеслась вперед.
Томас, размахивая топором, ринулся следом.
– И-г-го! – буркнул мне Гневко. Дескать, кобылка от него никуда не денется и далеко не уйдет. Так что чего напрягаться?
Я был согласен с жеребцом. Главное, чтобы старики друг друга не убили. Но не должны. Томас, возможно, и зарубил бы обидчика, если бы догнал, но не догонит. Не потянет кургузый мерин против горячей кобылки.
Компания у меня подобралась – конюх и конокрад! Я сам виноват, что разбередил в Томасе старую обиду, но откровенно – сделал это нарочно. Пусть лучше спутники свои претензии друг другу сразу выскажут, побегают немножечко, устанут и успокоятся.
И действительно, скоро цыган и конюх сбавили скорость. Верно, догадались, что не стоит раньше времени морить коней, и мы с гнедым, не особо напрягаясь, догнали стариков. Когда гнедой поравнялся с мерином, я снял баклагу и протянул ее запыхавшемуся конюху. Прежде чем отдать, сказал:
– Топором не размахивай. Будешь махать от всей дури – мерину уши отрубишь.
– Да я это… – засмущался старик, пряча топор за пояс и принимая трясущимися руками посудину с водой.
«А ведь мое упущение! – посетовал я. – Не проверил, как старый хрыч топор повезет. Надо было проследить, чтобы чехол сшил!»
Вздохнув, как бывалый солдат при виде бестолкового новобранца, принял обратно баклагу. Забавно, но за все время пребывания в Силингии сам ни разу не пользовался флягой, зато не раз давал ее другим.
– И чего ты на цыгана накинулся? – поинтересовался я, когда Томас немного успокоился.
– Вспомнил я, – обреченно махнул рукой старый конюх. – Гадалку старую вспомнил. А только сейчас дошло, что не баба это была старая, а он сам, собственной персоной. Платок напялил, бабье платье надел, гадалкой прикинулся. Как же я его сразу-то не узнал?
– Э, гаджо, чего ты ерунду мелешь, какое платье?! – выкрикнул Зарко, подскочивший к нам откуда-то сбоку, пристраиваясь так, чтобы я закрывал его от старика.
Но оправдывался цыган неубедительно, со смешком и гримасками. И захочешь поверить, да не поверишь.
Пожалуй, не нужно иметь великого ума, чтобы сложить один и один. С таким действием даже я справлюсь.
– Не иначе, встретил наш Томас гадалку, а та ему хахаля в постели Курдулы напророчила, – предположил я.
– Вот-вот, – подтвердил конюх. – Прямо в усадьбу пришла, зараза такая. Говорит – позолоти ручку, красивый, тебе правду скажу! Ну, дал я ей полукрейцер, а она говорит – мол, сегодня ночью, красивый мой, как петух пропоет, беспокойся. Мол, попользуются твоей главной ценностью! Так я, как дурак, всю ночь с топором вокруг дома ходил, хахаля караулил. А наутро лучшей кобылы нет! Узнал я его. Не цыганка это была, а конокрад переодетый. Вон он, зубы скалит! А сам, подлец, в бабьем платье ходил!
