Выйти, да и спросить – не видели ли вы молодого рыцаря Йоргена? Пропал парень пять лет назад, теперь ищем. Мысль интересная, только в руках у гномов я заприметил луки. Выскочу – нашпигуют стрелами, и пожалуйста – готово любимое цыганское блюдо! Нет уж, пусть они идут, а я пока полежу…
Шастает мелкий народец туда-сюда, не боясь проклятия Черного леса. Интересно – куда идут? Хотя… В половине повозок стояли деревянные ящики, а в другой – бочки, прикрытые рогожей. Если меня не подводит нюх – рыба! Что там Курдула говорила – гномы меняют форель и сыр на зерно?! Значит, если пойти по этой тропе, можно попасть в Вундерберг.
Насмотревшись на гномов, я вернулся назад и сразу же получил выговор.
– И зачем ты туда полез? – упрекнул меня Зар-ко. – Радуйся, что гномы не заметили!
– Любопытно стало, – смущенно отозвался я, словно мальчишка, застигнутый за подсматриванием.
– А чего любопытного-то? Гномы – они гномы и есть, – удивился Зарко.
– Артаке их никогда не видел, – заступилась за меня Папуша. – Ты вспомни, как я рот разевала, когда ты меня сюда привез… Шойзеля на мосту увидела – полдня орала.
– Все забываю, что ты к нам из диких земель пожаловал. Гномов не видел, от брауни шарахался. Теперь еще скажешь, что единорога не видел.
– ??
– Вон, на кобылу мою посмотри – я у нее рог отпилил. Не веришь, сам потрогай.
Я подошел к кобыле, потрепал за гриву, раздвинул челку, скрывающую лоб, пошарил, пытаясь найти пенек от отпиленного рога, на что гнедая склонила голову и доброжелательно фыркнула – видимо, ей понравилось.
– Лучше, лучше чеши, – зашелся в хохоте Зарко, а Папуша добавила, давясь от смеха:
– Может, гребень дать? Клопов лесных вычешешь!
– Тьфу ты! – плюнул я в сердцах, поняв, что меня разыграли. Махнув рукой, взял Гневко в повод, и мы пошли дальше.
– Похоже, мы на тайную гномью тропу вышли, – сказал цыган. – Вот вдоль нее и пойдем, а там на тракт через Шварцвальд выйдем.
– А мимо Томаса не пройдем? – забеспокоился я.
– Не пройдем, – уверенно сказал Зарко. – Гномы на той же поляне ночевать станут, а уже потом в Вундерберг пойдут.
– А если нам прямо по тропе идти? – предложил я.
– Не стоит, – покачал головой Зарко. – Пойдем по тропе – можем на гномов наткнуться.
– Ну и что? – не понял я. – Зато будет быстрее, чем по лесу идти.
– На гномов наткнемся, поймут, что мы на их тропу вышли. По ней напрямую в их город попадем, а гномы этого не хотят.
– Понятное дело, – кивнул я. – Гномам выгоднее самим товары возить, а иначе наши купцы к ним нагрянут.
– Да не в этом дело, – вздохнул цыган. – Боятся гномы людей.
– А чего им бояться? – удивился я, а потом встревожился: – А Томасу они ничего не сделают?
– Томасу-то за что? На этой поляне все ночуют, кто хочет. Старый ведь ни про тропы тайные, ни про другое не знает.
– А что за страшные тайны?
– Э, баро, ты из Швабсонии приехал – много там гномов видел?
– Ни одного, – честно ответил я. – Раньше считал, что гномы лишь в сказках живут.
– У вас только в сказках, – кивнул цыган. – А почему, понимаешь?
Кажется, я понимал, почему гномы остались лишь в сказках, но решил-таки спросить:
– В сказках у нас про гномов рассказывают, про эльфов. Неужели мы их убили?
– Мы…
Цыган фыркнул, покрутил головой и уехал вперед. Обиделся, что ли?
– Чего это он? – поинтересовался я у Папуши.
– Так… – неопределенно повела девушка плечами, но ничего толком не сказала. Ну ладно, как хотите…
Вечером, сидя у костра, когда мы вяло жевали последнюю пригоршню пшена, сваренную с корешками, я не выдержал:
– А эльфы в здешних краях есть?
Зарко и Папуша, словно по команде, уставились на меня.
– Мы сегодня кого хоронили? – спросил цыган.
– Как кого? – не понял я. – Девчонку мертвую. А что?
– Мы эльфийку маленькую похоронили, – хмуро сказал цыган.
– Эта мертвая девочка – эльф? – опешил я. – А почему не похожа?
Зарко и Папуша переглянулись, вздохнули. Видимо, смирились с моей бестолковостью.
– Артаке, а ты как себе эльфа представляешь? – поинтересовался цыган. – На кого он похож?
Да, а как я себе представляю эльфа? В разных сказках они описываются по-разному.
– Н-ну, маленький такой человечек, с крыльями. Летает со цветка на цветок, как бабочка. Еще слышал, что эльфы – это души деревьев, живут в лесу.
Папуша и Зарко еще раз переглянулись и звонко расхохотались.
– Вы чего? – удивился я.
– Представила, как дед со цветка на цветок летит, – вытерла слезы Папуша. – Или по лесу бежит!
– Чего?! – вытаращился я. – Цыгане – это эльфы?
Зарко посмотрел на меня так, как смотрел на нас кот, – чуть снисходительно. Улыбнувшись печально и многозначительно, старый цыган рассказал:
– Когда-то наш народ на реке Ганг обитал. Жили мы в мире и дружбе со всем живым, знали язык зверей, птиц. Наш народ если и вырубал деревья, то вначале спрашивал разрешения. Потом пришли люди со светлой кожей. Они вырубали деревья, строили города, а эльфов начали превращать в рабов. Мы не умели воевать, но не хотели становиться рабами. Так вот и разбрелись по всему свету и стали нас называть – дети Ганга, цыгане! Наш народ пытался по-прежнему жить. Но опять приходили люди с бледной кожей и заставляли нас жить по-своему. Нас убивали, мы убегали. Раз не получается нам на одном месте жить – стали мы кочевать, чтобы себя сохранить. Сколько могли – жили, а теперь вот мало осталось ромал. Уходят ромы, растворяются, как снег в воде. Многое наш народ позабыл, многое утратил. Остались лишь самые капельки знаний. Но и эти капельки теряем. Еще мой отец мой язык лошадей понимал, отвечать мог. А я нет.
– Зато ты рычать умеешь, как тигр, – улыбнулся я.
– Это меня дед научил. Говорил, мол, может, когда пригодится. Тигры в здешних местах не водятся, но у собак перед ними страх в крови сидит.
– Не только у собак, – хмыкнул я, вспомнив, как сам чуть не наделал в штаны, услышав рычание.
– Это все ерунда, баро, – махнул рукой Зарко. – Бабка моя судьбу человека видела, как наяву, а мать уже только гадать умела. Хорошо еще, что Папушу научила травы искать и лечить.
– А Папуша гадать умеет? – поинтересовался я.
– А тебе погадать нужно? – оживилась девушка.
– Не нужно, – отказался. – Не верю я гадалкам.
– И правильно делаешь, – усмехнулась Папуша. – Может, остались еще настоящие драборавкини, но я таких не встречала. Я, когда гадаю, глаза страшные делаю, а если ручку не золотят – как скажу: «Тэ скарин манн Дэвэл!», так сразу мне деньги суют!
