– Везде, – сказал бесфингальный. – А картошку?
– И картошку. – Я встал в позу и торжественно объявил: – Братья компьютеры… то есть, виноват, контуперы! Вам крупно повезло, поздравляю! Великий и ужасный чужеземный маг Энди позаботится о племени! Теперь не будет у вас недостатка ни в голоде, ни в жажде! В смысле наоборот… Я хотел… – Но договорить мне не дали.
С воплями: «Колдун! Злой колдун!» – дикари в панике бросились вон, столкнувшись и на секунду застряв в дверном проеме. Я, стараясь не шататься, пошел за ними. Черт бы побрал мое косноязычие и мое пристрастие к алкоголю! Надо догнать и объяснить, что ничего плохого я сказать не хотел…
Мой сруб стоял особняком, на самой опушке леса. Дальше, на огромной поляне, была деревня – бревенчатые дома под покрытыми дерном крышами, раскиданные в художественном беспорядке. Улиц, как таковых, не было. Между домами бродили свиньи, собаки и гуси. Людей я не заметил, надо полагать, они попрятались от дождя. Дальше, за деревней, стеной стояли заросли кукурузы. Еще дальше был, опять-таки, лес. Убежавших контуперов тоже нигде не было видно. Как бы скандала не вышло…
Решив уступить инициативу дальнейшего развития отношений принимающей стороне, я зашел за стену, облегчился, вернулся к двери и привалился плечом к косяку… Все-таки мне попались какие-то неправильные дикари. Каким должен быть нормальный правильный дикарь? Во-первых – негром, а во-вторых – с серьгой в носу и весь в татуировках. Неудивительно, что вчера я так долго не мог разобраться в обстановке…
В-третьих, дикарь должен быть любознателен и гостеприимен. Если он, конечно, не кровожаден и туп, что с нормальным правильным дикарем у нас на Земле тоже случалось. То есть он либо уже давно должен был позвать меня завтракать, либо, наоборот, сам позавтракать мной…
Впрочем, о культуре, нравах и обычаях даже родных, земных, дикарей я был осведомлен довольно слабо. Поскольку сведения черпал из художественной литературы, в основном из «Робинзона Крузо» и «Детей капитана Гранта». Помнится, главное – не нарушать неписаных дикарских правил, пресловутых табу, и тогда они тебя, может быть, не сожрут…
Услышав шум, я поднял голову и увидел толпу контуперов числом человек двадцать, нерешительно шагавших ко мне. Присмотревшись, узнал длинноволосого старикана с бубном и двух утренних дикарей, напуганных моим табачно-пивным огородом и глупой оговоркой насчет голода. Несмотря на теплое солнечное утро, сегодня все дикари щеголяли в меховых штанах и меховых же куртках. Я помахал им рукой, поднялся и двинулся навстречу. Контуперы остановились и попятились назад, прячась за спину хиппового старикана. Старикан, видимо шаман, угрожающе поднял бубен над головой. Я сделал несколько шагов им навстречу.
– Горе нам! – торжественно крикнул старикан. – Ты навлек на народ контуперов жажду и голод!
– Ничего подобного, – возразил я, – я совсем не это имел в виду!
– Молчи, – приказал шаман, – молчи, ибо наговорил ты уже достаточно!
– Да не переживайте вы так, – сказал я, не на шутку обеспокоенный, – дайте же мне объясниться!
– Стой, где стоишь, – потребовал шаман.
– Ну, стою, – покорно согласился я, останавливаясь.
Шаман, покрепче перехватив свой бубен правой рукой, левой вцепился в шевелюру ближайшего контупера и вырвал оттуда изрядный клок волос. Контупер зашипел от боли, но никакого возмущения выходкой шамана не проявил. Голову его украшало множество проплешин, похоже, бедняге было не привыкать. Шаман, зажав в горсти вырванные волосы, поплевал на них и, воровато оглядываясь, что-то зашептал. Остальные дикари в ужасе попадали на землю и попытались отползти от шамана подальше.
– Мужики, вы чего? – растерянно спросил я. – Вы это бросьте, мужики…
– Скажи-ка мне, чужеземец, – сказал шаман вкрадчиво, – можешь ли ты своей правой рукой дотронуться до левого уха?
Дикари на земле перестали извиваться и застыли, глядя на меня с таким страхом, словно от моего ответа зависели их жизни.
– Могу, наверное… – сказал я, пытаясь понять, кто из нас тронулся рассудком.
– Так дотронься! – потребовал шаман.
– А вот фиг тебе! – сказал я.
Поведение шамана настораживало. Может, он меня подставить хочет… Может, у них табу на дотрагивание правой рукой левого уха!
– Тебе чего, трудно? – принялся упрашивать шаман. – Трудно такую пустяковую вещь для нас сделать?
– Ничего мне не трудно! – возразил я, убеждаясь в обоснованности подозрений и клятвенно пообещав себе не дотрагиваться правой рукой до левого уха никогда в жизни. – Просто не хочется.
Шаман крепко задумался.
– Тогда подпрыгни на левой ноге четыре раза, – наконец предложил он мне.
Валяющиеся в пыли дикари обреченно застонали.
– А больше ты ничего не хочешь?! – возмутился я. – Я на левой ноге больше трех раз не подпрыгиваю!
– Ладно, – покладисто согласился шаман, – подпрыгни три.
– Два, – начал торговаться я, затягивая время, – я сегодня не в форме.
Шаман мне благосклонно кивнул.
– Или даже один, – сказал я. – Мне кажется, одного будет более чем достаточно!
Скотина шаман снова кивнул.
– Идиотизм какой-то, – сказал я, раздираемый сомнениями. – Ладно, попрыгаю…
И я попытался подпрыгнуть, разумеется, не на левой, а на правой ноге. На всякий случай. К моему удивлению, у меня ничего не получилось. Тогда я попытался подпрыгнуть на левой, но и левая потерпела фиаско. Мои поползновения ухватить себя за уши успехом тоже не увенчались. Я вообще не мог пошевелиться, меня словно разбил какой-то странный паралич.
– Ты что такое сделал, старый осел?! – крикнул я шаману, с облегчением отмечая, что хоть язык меня слушается.
– Свершилось! – возликовал старый осел. – Восстаньте, о, сыны отважного народа, ибо не страшен нам более злой колдун. Я, Касалан, силой своего дара обездвижил чудовище! Мы принесем чужака в жертву Тому, Кто Пересолил Море, и жажда, которую чужак предательски призвал на нас, обойдет стороной великое племя!
Я стоял столбом, слабо покачиваясь, и бессильно наблюдал, как отважные сыны народа восстают с земли и трусливо надвигаются на меня, выталкивая друг друга вперед.
– Смелее, – подбодрил шаман. – Вы же видите, что он беспомощен. Хватайте его и бросьте в водоворот, пока злой колдун не пришел в себя!
– Не приближайтесь ко мне! Назад! Предупреждаю, я в гневе страшен! – завопил я в надежде отпугнуть гадов, но четверо самых решительных все же схватили меня и куда-то потащили. Шаман семенил за нами, потрясая клоком волос, зажатым в кулаке.
– Прикончим колдуна, прикончим колдуна, – напевал, весело приплясывая рядом с ним, контупер с фингалом.
– Гной с неба переполнил землю… – забормотал я, предчувствуя скорый конец и в отчаянии пытаясь припомнить «Тещины слезы», самое жуткое из имеющихся в распечатке заклинаний.
