Впрочем, женщиной это существо вряд ли кто осмелился бы назвать, слишком уж она отличалась от простых смертных. Идеальные, нечеловечески прекрасные черты. Ровный ряд драгоценных капель, вплавленных в алебастровую кожу лба, груди, живота. Кружева причудливых узоров, искристым инеем покрывавшие лицо и тело. И длинные густые, даже не белые — бесцветные волосы. Они обтекали незнакомку со всех сторон и от талии плотно оборачивались вокруг нее, полностью скрывая нижнюю половину и создавая впечатление причудливого русалочьего хвоста. А потом закручивались в тугую спираль и исчезали где-то в глубине кристалла.
…А в храме, как сказано в древней легенде.
Закрывшись от зависти, смерти и зла,
Средь россыпей злата и дивных каменьев
Спит сладко богиня, что мир создала…
В памяти всплыло заключительное четверостишие из легенды о богине, что рассказывала своей дочери Урга. Права Хельма: на золоте и камнях спать неудобно. А вот «в гробу хрустальном» — в самый раз.
Невозможно было оторвать глаз от незнакомки, хотелось смотреть и смотреть. Бесконечно.
И я смотрела. Забыв, где нахожусь и зачем сюда пришла. Но долго любоваться мне не позволили.
— Ну здравствуй, Екатерина Уварова, — глубокий, мелодичный голос заполнил окружающее пространство, волной сладкого трепета отозвавшись в душе. Будто меня позвал кто-то давно забытый и бесконечно родной. — Здравствуй, моя последняя додола.
ГЛАВА 16
Меня затрясло. Ноги не держали, и я оперлась о какой-то постамент, так кстати подвернувшийся под руку.
Напряжение последних дней… Бегство из Атдора, перевал и изнурительные поиски… Теомер, откликнувшийся на Зов… Сражение с отрядом Арвита, умирающая Эонора… Наталья Владимировна, неожиданно оказавшаяся жрицей Проклятой и наместницей Сердца Ночи… Титул, которым только что, непонятно за какие заслуги, наградила богиня… Слишком много для одной меня.
Желала сползти вниз, сесть на пол и ни о чем не думать. А еще отчаянно хотелось к Саварду. Утонуть в его объятиях, слушая звук неровного дыхания. Раствориться в восхищенном жадном взгляде, забыть обо всех заботах. Навсегда.
Но я не могла себе позволить ни отдохнуть, ни просто расслабиться. А уж тем более показать, что устала. Только не сейчас. Я добралась до храма, но самое главное ждало впереди — напряженная, непростая беседа с хозяйкой Сэйти Аэрэ, в которой, судя по всему, определится моя судьба и дальнейшая жизнь.
С трудом отлепилась от постамента, выпрямилась, расправила плечи и тут же почувствовала волну сдержанного одобрения, пришедшую со стороны кристалла.
Я не представляла, как надо обращаться к богине, как вообще разговаривать с этой сверхъестественной сущностью, поэтому просто сделала шаг вперед и учтиво склонила голову в ответ на приветствие. Глаза Проклятой по-прежнему были закрыты. На лице не дрогнул ни один мускул, оно оставалось все таким же отстраненно-спокойным, словно высеченным из удивительного в своем совершенстве камня. Но я не сомневалась — она все видит, слышит и замечает.
— Вы назвали меня последней додолой, — голос предательски дрогнул, выдавая внутреннее смятение. Судорожно сглотнула и продолжила более уверенно: — Насколько я помню, ею считала себя Наталья Влад… Нэталина. При чем здесь я?
Молчание…
Хорошо, попробуем по-другому.
— Десять лет назад вы спасли наиду Игерда Крэаза и велели привести в храм одаренную из ее рода. Для чего?
Молчание…
— По словам Кариффы, помощь родственницы требуется для проведения ритуала посвящения в жрицы, но сомневаюсь, что именно это ваша истинная цель.
Запнулась, поняв, что начинаю терять терпение и мои слова прозвучали если и не грубо, то недостаточно почтительно. Неизвестно, как расценит подобную несдержанность богиня.
Смешок?.. В напряженной тишине, царившей в храме, я отчетливо уловила короткий довольный смешок!
— Умная девочка. Сразу догадалась?
— Почти, — улыбнулась вежливо. Подождала несколько секунд, но Проклятая, обронив пару фраз, снова замолчала. — Я не Кателлина, и если вы полагали, что придет она…
— Нет, — прервали меня, даже не дослушав. — Настоящей Кателлине здесь нечего делать. Мне нужна ты, Екатерина Уварова.
— Зачем? — уточнила глухо. Ну вот, кажется, я опять нервничаю. Резко выдохнула и спросила уже спокойнее: — Чего вы от меня хотите?
— Произнеси мое имя!
— Что?
Я подсознательно готовилась к любой неприятности, самому неожиданному требованию. Вот сейчас меня, как обычно полагается в таком случае, призовут спасти мир. Потребуют пожертвовать жизнью «во имя и для» или предложат отдать мою особо ценную кровь — всю, до последней капли. Но эта просьба оказалась совершенно неожиданной.
— Как меня зовут? — голос богини, потеряв мягкую вкрадчивость, стал громче. Теперь в нем звенело нескрываемое напряжение. — Говори же!
— Сва… Великая Сва… — мой ответ взлетел к высокому куполу и эхом разбился о стены.
Сва… Сва… Сва…
— Мать Времени и Вечности, — закончила я, и по залу пронесся облегченный вздох:
— Да…
Хрустальный саркофаг засветился изнутри, заиграл гранями. Ресницы Проклятой дрогнули, и она медленно открыла глаза. Огромные, сияющие, они постоянно меняли свой цвет и, казалось, видели меня насквозь. Все мысли, желания, чувства, стремления — откровенные и самые потаенные, те, в которых я боялась признаться даже себе. Не выдержала и неловко потупилась.
— Боги бессмертны, дитя, — от настойчивого тягучего шепота по коже пробежал холодок, — но они теряют силу и угасают, если их имена перестают звучать под небом созданного ими мира. А когда в них перестают верить, когда погибает последний хранитель истинного имени — где бы он ни находился, приходит срок исчезнуть и богу. Тебе это известно? — Не поднимая глаз, отрицательно покачала головой. — Конечно, нет. А вот саэры прекрасно все знали. И сделали так, чтобы жрицы, которые успели спастись, никогда больше не ступили на землю Эргора — умерли бы вдали отсюда и унесли с собой опасную тайну. Они перекрыли все пути, но я все равно продолжала надеяться и ждать… терпеливо ждать ту, что вернет мне имя. Единственную оставшуюся хранительницу. Тебя.
— Почему единственную? А Нэталина?
— Ей путь в этот мир закрыт, — обрушилось на меня гневное. — Навсегда.
— Хорошо, — примиряюще вскинула руки, — но вы разговаривали с Кариффой. Разве нельзя было ей обо всем рассказать?
— Боги не люди, — в глубоком голосе плеснулась насмешливая грусть, — они не представляются при встрече. К ним взывают — они приходят. Величают — они обретают силу и мощь. Забывают — и боги растворяются в небытие.
Мда… Как все непросто, однако.
