— Завтра?.. — переспросил Айар, не сводя жадного взгляда с потрепанных древних фолиантов.
— Да, после обеда, здесь же. Согласны, повелитель?
— Хорошо, — после некоторого раздумья отрывисто бросил Раиэсс, и я облегченно вздохнула.
Предварительная часть переговоров благополучно завершена. Теперь предстояло самое главное — убедить владыку Эргора, что изменения не только необходимы, но и неизбежны. И превратить его из противника в союзника.
Поднялась, поймала нить нужного Пути и перед тем, как шагнуть в подпространство, снова обернулась к хозяину кабинета. Я долго колебалась, сомневаясь, стоит ли об этом говорить, и в последний момент все-таки решилась. Во-первых, император имеет право знать. Во-вторых, вдруг именно это убережет его от безрассудных опрометчивых поступков.
— Многие поколения ваших предков безрезультатно искали Сердце Ночи. Сэйти Аэрэ — не просто храм и, поверьте, очень надежно спрятан. Дорогу туда охраняет Страж. Обмануть его нельзя, разрушить тоже — он создан одновременно с этим миром и исчезнет только вместе с ним. А вот сам Страж способен уничтожить любого, кто слишком настойчиво стучится в запертые двери. Я говорю о Фотерне и Игерде Крэазах и вашем отце, императоре Орнорде, который ненадолго пережил своего друга и советника. Не повторяйте их ошибок, повелитель, прошу вас. До встречи.
Вежливо склонила голову, и серебристая лента Пути скользнула мне под ноги.
— Кэти…
Мысленный оклик сиятельного сразу же заставил сердце биться чаще.
— Вард… — радостно улыбнулась. Как же хорошо, что мы можем теперь общаться, когда захотим. Несмотря на то что он остался в Соот Мирне, а я только что ступила на каменные плиты перед святилищем Сэйти Аэрэ. — Сейчас мне нужно вернуться к Верховной, а вот потом… Скажи, а что ты делаешь сегодня ночью?
Все-таки эти высокородные — умные, сильные, могущественные властители мира — становятся удивительно непонятливыми, когда речь заходит о личных отношениях. Вот что в таком случае ответил бы нормальный половозрелый землянин, который знает, что нравится тебе, и с которым у вас уже «все было», и не один раз? Как минимум «М-м-м… Есть предложения?», как максимум — «Встречаюсь с самой желанной женщиной в мире». А голос обязательно низкий, бархатный, взгляд пристальный, оценивающий, и брови так многозначительно приподняты.
Старая, с юных лет знакомая игра.
— Читаю с Раиэссом родовые документы, — честно ответил мой невероятный мужчина. Подумал и добавил: — Нужна помощь?
— Жизненно необходима, — подтвердила с жаром. — Ты единственный во всех мирах, кто способен мне помочь.
И ни единым словом не солгала, между прочим. А если кое-кто не в состоянии понять, что такое флирт, так это дело поправимое.
— Что нужно делать? — сразу подобрался Савард. Я даже на расстоянии это почувствовала.
Так… Где бы назначить свидание? Пожалуй, городская усадьба в Альбирре подойдет как нельзя лучше. Наланта во дворце, Кариффа в храме, а больше там вроде никто не живет.
— Ждать меня в столичной резиденции Крэазов, в полночь. Ты вполне успеешь прочитать с Раиэссом часть дневников, а остальное… сама перескажу… потом… если останутся силы… и желание…
— Останутся силы? — переспросил сиятельный. Теперь он явно хмурился. — Кэти, если это опасно для тебя, то я…
— Совсем не опасно, — поторопилась заверить. А то еще вообразит себе невесть что. — Но очень, очень важно.
Да, эти саэры ужасно недогадливы… но все-таки не окончательно безнадежны. По крайней мере некоторые из них.
Когда я появилась в доме, не понадобилось много времени, чтобы убедить Саварда в серьезности, важности и жизненной необходимости «предстоящего мероприятия». И в ту секунду, когда его губы коснулись моих, меня не стало. Я исчезла, перестала существовать, растворилась в этом мужчине. В том единственном во всех мирах, ради которого Катя Уварова когда-то появилась на свет далеко-далеко отсюда, на Земле, а потом пришла на Эргор. Теперь я это твердо знала…
Мы задремали на рассвете, когда под окнами, в саду, затянутом голубоватым туманом, начали настойчиво и звонко перекликаться первые птицы. А уже через несколько часов я от крыла глаза и поняла, что спать больше не хочу. Все, что мне нужно, — просто нежиться в крепких объятиях, прижавшись к широкой твердой груди, и думать о том, что такое счастье.
Счастье — это каждое утро просыпаться рядом с ним, но только не одновременно, а чуть-чуть раньше. Лежать, распластавшись, положив голову на руки, или на боку, но обязательно близко-близко, так, чтобы непременно дотрагиваться пальцами до густых темных волос. Замереть и впитывать размеренное дыхание, любоваться строгим красивым лицом, чувственным изгибом губ, маленькой морщинкой между бровями. Наблюдать, как начинают подрагивать сомкнутые веки с длинными ресницами, и, не дожидаясь, пока они распахнутся, приподняться на локте и поцеловать… Впадинку на шее, тонкую жилку, ключицы, родинку на груди… эту… и вон ту… А потом чувствовать, как под нежными прикосновениями напрягается его тело, слушать прерывистые вздохи, глухие стоны и спускаться все ниже и ниже…
К плоскому подтянутому животу… к мускулистым бедрам… к…
— Кэти… что… ты… делаешь?..
Хм… неужели непонятно?
— Прощаюсь, — проинформировала коротко, нехотя отрываясь от разгоряченного тела.
— Что?! — Мою голову обхватили ладонями, резко поднимая ее вверх. — Что ты сказала?
— Как ни тяжело мне об этом говорить, но нам придется расстаться. — Я скорбно вздохнула.
— Надолго? — его голос внезапно охрип.
— Очень, — прикусила губу, пытаясь не рассмеяться, — на целых пять часов… Нет, пожалуй, даже на шесть.
— Кэти!.. — Взлетела в сильных руках, миг — и вот его губы уже близко-близко. — Я чуть не сошел с ума! Обманщица… Моя… — И я утонула в обжигающем поцелуе.
— Что значит обманщица? — Едва отдышавшись, в притворном гневе вывернулась из его объятий. — Не знаю, как тебе, а мне эти часы уже сейчас кажутся вечностью. Так что… не мешай прощаться.
Снова скользнула вниз. К животу, к бедрам… к желанной, нетерпеливо ожидающей меня цели. А через пару секунд стало не до шуток. Когда сиятельный разжал кулаки, выпустив скомканные края простыни, впился пальцами в мои плечи и подался навстречу.
— Кэти… — Не голос, почти рычание, и на мой затылок, помогая, направляя, опустилась мужская рука.
Выше, ниже, глубже, быстрее. Так, чтобы он стонал, содрогаясь от удовольствия.
Савард был весь тут — под моими руками, у моих губ, под моим языком, в каждой клеточке его тела ощущалось наслаждение и нетерпеливое предвкушение. Осознание этого кружило голову, дурманя, лишая рассудка…
Позже, когда все закончилось, сиятельный утомленно откинулся на подушки, бережно прижал меня к себе и пробормотал, уткнувшись в волосы:
