– Так-то мы соблюдаем закон и порядок, – поморщился Ланселот.
А Тедрос уже развернул газету и принялся читать.
Нужно ли понимать так, что леди Гримлейн во второй раз выставили из Камелота? Пятнадцать лет назад служившую домоправительницей при короле Артуре леди Гримлейн уже выгоняла из замка королева Гиневра. По слухам, она сделала это потому, что ее стало раздражать поведение леди Гримлейн, которая совершенно не скрывала того, что она неравнодушна к Артуру. Впрочем, возможную близость между ним и его домоправительницей одинаково отрицали как сама леди Гримлейн, так и Гиневра. И вот по иронии судьбы сын Гиневры Тедрос – наш так называемый новый «король» – вначале принял леди Гримлейн к себе на службу, сделав ее, как и его отец, домоправительницей, но потом, судя по всему, прогнал ее, потому что в последние два дня многие видели свет в окнах ее родного дома в Ноттингеме. Вот что рассказал нам сторож городской тюрьмы по имени Берти.
– В течение нескольких лет в доме 246 по Моргаусстрит никто не появлялся, но теперь соседи заносчивой и высокомерной леди Гримлейн в один голос утверждают, что пару дней назад она вернулась на родину.
Мы задали Берти вопрос:
– Могла ли леди Гримлейн приехать в Ноттингем, чтобы навестить когото из своих родственников?
– У нее здесь никого нет, – ответил Берти.
– А как насчет отпуска? – спросили мы.
– Какой идиот приезжает в Ноттингем, чтобы провести здесь свой отпуск? – удивился Берти. – Разве только псих какойнибудь, который надеется увидеть Робин Гуда. Нет, леди Гримлейн просто выставили из Камелота, и она примчалась сюда зализывать свои раны, – делает вывод Берти. – Вот для того чтобы залечь на дно, наш Ноттингем годится на все сто. Здесь тебя никто никогда не найдет и не увидит, кроме разве что настырных соседей.
Ну, и кроме «Королевской чепухи», добавим мы. Оставайтесь с нами, а мы постараемся в ближайших номерах опубликовать эксклюзивное интервью с домоправительницей, которую прогнал от себя так называемый «король» Камелота.
Тедрос аккуратно сложил газету, вернул ее на место, затем зажег свой палец – и стекло на Доске объявлений Шерифа вновь стало целым и невредимым. Даже, пожалуй, сделалось чище, чем до этого.
– Поехали, – сказал Тедрос, трогая своего серого. – Нужно найти Моргаус-стрит.
Откуда-то из-за спины до них долетел оглушительный грохот и треск.
Король и рыцарь обернулись и увидели взметнувшийся на вершине холма рядом с тюрьмой высокий столб дыма и пыли. Понять, откуда он там взялся, с того места, где стояли всадники, было невозможно.
– Что-то не так… Давай-ка поедем в лес, – вновь попытался убедить короля Ланселот.
– Десять минут. Мне нужно всего десять минут. А потом поедем в лес, сядешь там за столик в «Стреле Марианны» и будешь отдыхать, а я тем временем встречусь с нашим приятелем «Львом» и доходчиво объясню ему, что у меня уже есть свой рыцарь, – сказал Тедрос, направляя своего коня в глубь городских улочек.
– Я бы с радостью уступил ему свою работу, если он так уж хочет ее получить, – мрачно пробормотал Ланселот, направляясь следом за Тедросом.
А тот уже переключил все свое внимание на мелькавшие перед его глазами таблички с названиями улиц: Олдхерт Корт… Мэгпай Гроув… Мэриен Мьюс…
Кое-где в окнах домов Тедрос замечал лица горожан – они настороженно смотрели на него из-за занавески, чтобы затем проводить долгим взглядом. От этого Тедрос почувствовал себя неуютно и еще ниже натянул на голову капюшон.
– Они принимают нас за людей Змея, – сказал Тедрос. – Боятся, что мы нападем на них.
– Или ждут, когда кто-то нападет на нас, – покачал головой его рыцарь. – Словно знают что-то такое, чего мы с тобой не знаем.
Тедрос взглянул на своего рыцаря и, кажется, заколебался, но вдруг вскрикнул, заметив на одном из домов табличку с надписью «Моргаус-стрит».
– Смотри! Вот эта улица! – воскликнул он. – Дом Гримлейн должен находиться где-то вон там…
Под конем Ланса промелькнула какая-то черная неясная тень, тускло блеснула и исчезла. Конь испугался, заржал, поднялся на дыбы, едва не сбросив своего всадника. Тедрос резко обернулся, чтобы лучше рассмотреть, но тень уже исчезла.
– Что это было? – тяжело выдохнул Ланс, стараясь успокоить своего коня.
– Может, летучая мышь или ворона, не знаю, – ответил Тедрос. – Ладно, поехали.
Он легонько пришпорил коня, но тот ни в какую не желал двигаться дальше по пустынной улице и норовил развернуться в обратную сторону. Точно так же вел себя и конь Ланселота.
– Они хотят, чтобы мы ехали в лес, – сказал рыцарь. Тедрос спешился и зашагал по Моргаус-стрит, оставив за своей спиной Ланселота с лошадьми.
Мелькали таблички с номерами домов. 232… 240… 244… Вот и двухэтажный белый домик с медными цифрами 246 на покрытой облупившейся красной краской входной двери.
«Вот это и есть дом Гримлейн?» – удивился Тедрос, потому что очень уж заброшенным, неухоженным, почти убогим выглядел и сам этот домик, и примыкавший к нему маленький сад, заросший какими-то щетинистыми сорняками. Бывшие когда-то белыми, оштукатуренные стены домика пожелтели от дождя, покрылись снизу плесенью, а ближе к крыше – засохшими зеленоватыми каплями птичьего помета. Стекла в обоих выходивших на улицу окнах покрылись трещинами – было такое впечатление, что по ним швыряли камешками. Короче говоря, оставив запущенный, разваливавшийся замок, леди Гримлейн перебралась в еще более ветхий и заброшенный дом. Не самый лучший обмен.
Подходя ближе, Тедрос обратил внимание на дверной коврик. Грубо связанный крючком, он изображал юного короля Артура с вышитым золотым свечением над головой и надписью под портретом:
Такие коврики Тедрос видел и раньше, их буквально за гроши продавали во многих уличных лавках в Камелоте. Чаще всего эти коврики покупали самые бедные горожане, уважавшие покойного короля как своего защитника и покровителя, или религиозные фанатики, считавшие Артура не человеком из плоти и крови, а бессмертным богом, который однажды вернется из могилы и оживет, чтобы предъявить свои законные права на королевский трон.
Но леди Гримлейн? Она не относилась ни к первым, ни ко вторым. Она служила у его отца. Была близким другом Артура. Даже если допустить, что втайне леди Гримлейн любила его, это еще не повод стелить такой коврик возле своей двери. Нет, этот коврик вовсе не проявление любви, это что-то иное – неприятное, отталкивающее, даже пугающее.
Потянув носом, Тедрос уловил знакомый запах розовых духов. Он взялся за ручку дверного молотка, но в этот момент тяжелый аромат роз вдруг сменился еще более тяжелым запахом мужского пота. Тедрос обернулся.
