– Я люблю тебя, Агата, – сказал он. – Какие бы глупости я ни натворил, это ничто не изменит.
– Я смогла заставить себя написать только одно письмо, для Эстер, но оно вышло лживым от начала и до конца. Я не хотела, чтобы кто-нибудь узнал, как ты ко мне теперь относишься, – всхлипнула Агата. – Вот почему я не смогла написать еще кому-нибудь, спросить, как у них идут дела с дипломным заданием. Так продолжалось целых шесть месяцев, из-за тебя я с каждым днем чувствовала себя все более одинокой.
– Я не хотел, чтобы ты волновалась из-за меня… – виновато сказал Тедрос.
– Этим ты заставил меня волноваться еще сильнее.
– Говорю тебе, я сглупил.
– Сглупил, – согласилась Агата. – Пень стоеросовый. С глазами.
– Пень, – согласился Тедрос. – А может, еще глупее.
– Глупее, чем злобные зомби Рафала, у которых вообще мозгов не было.
– Не уверен, что готов с этим согласи…
– Это не вопрос!
Тедрос улыбнулся, закатил глаза, как зомби, и в шутку сделал вид, что кусает Агату за шею. Агата хихикнула, оттолкнула его от себя, а потом тут же придвинулась назад и обняла.
– Знаешь, я даже слегка удивлен, что Софи все еще жива, – ведь она продолжает писать тебе письма, – сказал Тедрос. – Честно говоря, я думал, что Доуви давно уже превратила ее в какую-нибудь тыкву.
– Не уверена, что феям-крестным позволяется проделывать такие злые штучки, – заметила Агата.
– Но было бы неплохо!
Агата рассмеялась. Как же давно Тедрос не слышал этого чудесного, с легкой хрипотцой смеха! Он еще крепче прижал ее к себе.
– Из писем Софи следует, что Доуви совсем расклеилась, – сказала Агата, – и вообще в панике, потому что Софи сделала Зло таким популярным и модным, что теперь каждый всегдашник-первокурсник мечтает перевестись в школу Зла.
– Думаешь, все может быть еще более серьезно?
– Уверена в одном: Доуви сейчас не до популярности Софи, у нее забот полон рот с нашими одноклассниками, которые терпят бедствие на своих дипломных заданиях. Ты же сам слышал, что сказал Мерлин. Деканы несут ответственность за всех выпускников, которых отправляют на задания, особенно при нынешнем положении дел, когда в школе нет директора.
– А Софи ничего обо всем этом в своих письмах не упоминала? Она ведь тоже декан.
– Не упоминала. И это очень странно, ты не находишь? – сказала Агата. – Что же такого может происходить в Лесах, чтобы Доуви начала паниковать?
– И чтобы Мерлин настолько встревожился, – добавил Тедрос.
– И почему это должно каким-то образом быть связано с тем, что ты никак не можешь вытащить застрявший отцовский меч?
Тедрос отвернулся и нахмурился, чувствуя, как напряглась и сидевшая рядом с ним Агата, поняв, что напрасно она сказала про меч. Разговаривать с ней об Экскалибуре Тедрос не желал, и не только потому, что такой разговор заставил бы его вновь почувствовать себя неудачником, «недокоролем». Еще меньше ему хотелось, чтобы Агата начала жалеть его.
– Знаешь, а я до сих пор все пытаюсь представить, как выглядел бы Ланс, если бы Мерлин превратил его в девушку, – резко сменила тему разговора Агата, пытаясь замять неловкость.
– Мерлин ни за что не превратит его в девушку, – вздохнул Тедрос. – Из Ланса получилась бы такая страхолюдина, какую любой навсегда запомнит с первого взгляда. Нет, такая маскировочка не прошла бы.
– Ты тоже не был красавицей, когда тебя в Эссу превратили!
– А не мне ли вслед на каждом шагу свистели парни, чтобы я обратил на них внимание?
– Это были неправильные парни. Из тех, кто любит неуклюжих, грубых и агрессивных девушек. И с волосатыми ногами.
– Ты просто ревнуешь.
– Послушай, если тебе так сильно понравилось быть девушкой, может быть, ты возьмешь на себя подготовку к свадьбе? – подколола его Агата.
– Жаль тебя огорчать, но каждый должен заниматься своим делом, – ответил Тедрос. – Новый король – налаживать управление страной, его принцесса – готовить свадьбу. И чем больше я об этом думаю, тем сильнее убеждаюсь, что старинные традиции – вещь очень даже мудрая и их обязательно нужно соблюдать. Вот смотри, как все правильно получается. Я родился и вырос в Камелоте. Здесь меня знает каждый. Мне нужно лишь доказать, что я смогу править родным королевством не хуже моего отца. С другой стороны, тебя не знает здесь никто. Таким образом, подготовка к свадьбе – это что-то вроде твоей коронации.
– И я очень хочу с честью выдержать это испытание. Не для себя, но ради нас обоих. Хотя я охотнее стала бы помогать тебе, – честно призналась Агата.
– Помогать в чем? – пожал плечами Тедрос. – Будешь вести с другими королевствами переговоры о наших долгах, которые нам еще сотню лет придется выплачивать? Или поможешь мне отыскать золото, которое выкачали из казны правившие до меня советницы? Сумеешь навести в стране порядок, положить конец воровству и разбоям? Поможешь извести нищету?
– Охотно помогу тебе в любом деле, – ответила Агата. – Я же понимаю, в каком ты сейчас сложном положении…
– Нет, не понимаешь, – возразил он. – Ты не знаешь, как это тяжело – видеть, как твое любимое королевство повернулось спиной к Добру!
– Думаешь, намного легче видеть, как поворачивается к тебе спиной твой любимый человек? – спросила Агата.
Тедрос промолчал.
Когда же он наконец поднял на Агату глаза, в них блестели слезы:
– Ты на самом деле хочешь мне помочь, Агата? Тогда подскажи, как мне вытащить Экскалибур из того проклятого камня. Научи, как мне пройти испытание, которое завещал мне отец! – Он совершенно по-мальчишески шмыгнул носом и продолжил: – Как ты думаешь, почему я избегал тебя в последнее время? Потому что знал, что это произойдет, что я сломаюсь и буду просить твоей помощи. И тем самым признаю, что не смог самостоятельно справиться со своим заданием, что безнадежно провалил свой экзамен на звание короля. Возможно, Мерлин прав. Возможно, меч действительно не хочет, чтобы я стал королем. Ни сейчас. Ни потом.
Агата прильнула щекой к плечу Тедроса и тихо спросила:
– А кто сказал, что хороший король не может принять чью-то помощь, если она ему очень нужна?
От этих слов словно обрушилась защитная стена, которую выстроил внутри себя Тедрос, и долго сдерживаемые чувства бурным потоком хлынули наружу. Теперь Тедрос недоумевал, не мог поверить, что так долго таился от Агаты – единственного близкого ему человека, который действительно понимал его!
– Он приходит ко мне во сне, мой отец, – заговорил Тедрос. – Приходит и смотрит на меня так, словно знает, что я провалил свое испытание. Он имеет ко всему этому какое-то отношение, только я никак не могу понять, какое именно.
Агата не слушала – не слышала, – что говорит Тедрос, она думала только о том, чем и как может помочь ему.
