— Даю вам честное слово мужчины и офицера, — серьезно и выразительно проговорил он, — что я не знал ничего из того, что вы мне сейчас сообщили. Поэтому я прошу вас поехать вместе со мной к моей невесте и допросить ее в моем присутствии. Я не сомневаюсь в том, что полиция ошибается, но очень хотел бы, чтобы эта ошибка была выяснена при мне.
В течение оставшихся нескольких минут начальник тайной полиции Вурц передал вкратце капитану все обстоятельства дела.
Умолчал он только о двух вещах, во-первых, о том, что баронессу подозревали в убийстве Джиардини; а во-вторых, о том, что дело о пропаже военных документов было тесно связано с печальным эпизодом на Грилльхоферштрассе.
Не подозревая, что сам находится под неусыпным наблюдением своего спутника, представил капитан Фернкорн Вурца своей невесте. Минуту спустя со станции выехал второй экипаж и тоже свернул к вилле. В нем находились доктор Мартенс и оба полицейских агента.
Глава XIII
Начальник тайной полиции вежливо поклонился и с самой любезной улыбкой подошел к баронессе.
— Простите за беспокойство, милостивая государыня. Капитан был так любезен, что поручился мне за немедленный прием. Речь идет о проверке некоторых чисел… о… сущие пустяки… и я вполне понимаю, что вам неугодно было из-за этого предпринимать утомительное путешествие в Вену.
Баронесса уже успела овладеть собой. Всякое отступление было ей отрезано — она это понимала. Понимала она также, что спокойный и сдержанный Вурц чувствовал себя — да и был на самом деле — хозяином положения.
В ней проснулась вновь светская женщина, и, невзирая на важность предстоящей минуты, она решилась отплатить за насмешку той же монетой.
— Я должна, наоборот, поблагодарить вас за ваше посещение, но, право, вы могли бы не трудиться и не беспокоить себя напрасно. Я собиралась сегодня же вернуться в Вену в сопровождении капитана Фернкорна. Будьте уверены, что я, не теряя ни минуты, навестила бы вас в вашей конторе. Будьте любезны войти, господа.
Она сделала приветливый жест рукой.
— Я приготовила легкий завтрак, — продолжала она, обращаясь к капитану, — надеюсь, вы не откажетесь разделить его со мной.
Вурц, к которому относились последние слова, молча поклонился.
Мужчины последовали за баронессой в маленькую гостиную второго этажа, где прислуга торопливо ставила на стол третий прибор.
Вурц, большой психолог и знаток человеческой души, остался верен своей обычной тактике и затеял с баронессой и капитаном легкую болтовню, тщательно избегая касаться цели своего приезда.
Мета, повернувшись лицом к окну, пристально смотрела на расстилавшийся перед ней пейзаж. Капитан, по-видимому, чувствовал себя неловко. Один только Вурц с аппетитом поедал икру и паштет из гусиной печени, запивая еду сухим шампанским.
Закуска не была еще кончена, как к вилле подкатил второй экипаж.
— Подкрепление, не так ли? — с принужденной улыбкой обратилась баронесса к начальнику тайной полиции. — Разве я в глазах полиции являюсь такой уж опасной личностью? Четверо мужчин против одной женщины.
— Простите, баронесса, — учтиво возразил Вурц, — женщина всегда опасна, и справиться с четырьмя мужчинами ей не так трудно. Мои помощники приехали сюда потому, что я не мог заставить их дожидаться меня средь чистого поля. Если вы разрешите…
— Конечно, разрешу! Я буду очень рада, если господин комиссар согласится выпить с нами стакан вина.
— Я буду иметь удовольствие лично передать доктору Мартенсу ваше приглашение, — предупредительно вызвался комиссар и поспешно вышел из комнаты.
Не успела захлопнуться за ним дверь, как капитан вскочил с места и бросился к баронессе.
— Мета, богом заклинаю тебя, скажи мне всю правду. Я не могу дольше выносить неизвестности…
Но баронесса перебила его вопросом:
— Пакет с тобой?
В эту минуту тихонько приотворилась дверь и из-за нее показалась улыбающаяся физиономия Вурца. Он утвердительно кивнул баронессе и успокоительно проговорил:
— Да, господин капитан привез с собой пакет. Но имейте терпение, прошу вас.
Баронесса гневно закусила губы.
— Вы, кажется, подслушиваете?
— Увы! Я все должен видеть и слышать! Это относится к отрицательным сторонам моей профессии.
— Проще было остаться здесь.
— Нет, уважаемая баронесса. Тогда я не знал бы того, что знаю теперь.
— Мне кажется, милостивый государь, — серьезно и решительно проговорил капитан, обращаясь к Вурцу, — что пора перестать нам играть в прятки. Может быть, вы будете так любезны обратиться при мне к моей невесте за теми разъяснениями, о которых вы говорили.
— Сию минуту, я к вашим услугам.
Вурц подошел к окну, слегка приотворил его и крикнул:
— Доктор Мартенс, прошу вас подняться сюда. Агентов оставьте внизу.
При появлении комиссара Вурц познакомил обоих мужчин и обратился к баронессе, ответившей со скрытой усмешкой в глазах на поклон доктора Мартенса.
— Прежде всего скажите мне, зачем вы поставили нашего милейшего доктора Мартенса в такое неловкое положение?
Баронесса медлила с ответом.
— Мне очень жаль, — сказала она наконец, — что я причинила доктору неприятности, но иначе я поступить не могла. Я просила у него двое суток, он мне в них отказал. Эти двое суток были мне нужны для того, чтобы под защитой мужчины, — она указала глазами на капитана, — вернуться в Вену.
— Других побуждений у вас не было? — спросил Вурц.
— Нет.
— Прекрасно. Допустим на минутку, что вы ждали капитана только ради этого. Господин капитан здесь, налицо. Ничто, значит, не может помешать вам сообщить нам то, что вы желали. Итак, к делу! Вернемся к первому вопросу: что вы можете сообщить нам о Бартоломео Джиардини?
— Ничего, кроме того, что уже сказала, — сухо ответила баронесса.
— То есть я вкратце повторю во избежание недоразумений, — сказал Вурц, бросая искоса взгляд на капитана, — вы говорили нам, что в Адольфе Штребингере, павшем от руки убийцы на Грилльхоферштрассе, вы признали Бартоломео Джиардини — друга вашего детства и бывшего жениха, с которым вы разошлись после того, как он был арестован в Марконе за шпионаж.
— Ты была обручена с этим человеком? — воскликнул капитан. — Говори правду, Мета!
Баронесса тяжело дышала. Видно было, что она из последних сил боролась с обуревавшим ее волнением.
Ее тонкие пальцы судорожно впились в ручки кресла.
— Да, — с усилием наконец ответила она, и губы ее задрожали. — Да! Он был моим женихом.
