— Ишь, проклятый замок! Не откроешь никак, — проворчал он. — Кто-нибудь пробовал его без меня. Черт! Да откроешься ты или нет!
Наконец удалось повернуть ключ, и замок отворился.
Комиссар послал одного из сыщиков за слесарем, а сам в сопровождении второго сыщика и управляющего вошел в квартиру.
Она состояла из двух комнат и кухни.
Доктор Мартенс быстро обошел ее и остановился в комнате, где, по всей вероятности, должен был помещаться кабинет. Из окна хорошо была видна комната на противоположной стороне улицы. Здесь, на этом самом месте, должен был стоять убийца, сделавший роковой выстрел.
Не оставил ли он следы?
Внимательно и осторожно принялся комиссар за осмотр; осмотрен был пол, стены, наконец, подоконник.
Но в пустом помещении ничего особенного не оказалось. Кругом лежал толстый слой пыли. В углу в кучку был сметен сор.
— Кто здесь убирал?
— Моя старуха, ваше благородие.
— Когда же она успела?
— Она немножко тут почистила, как услыхала, что к нам придут из полиции. Вся квартира так попригляднее будет.
Комиссар задумался. Не могло быть сомнений, что уборка происходила уже после преступления. Если вообще и были какие-нибудь следы, то найти их он мог лишь там, в углу, в кучке сора.
Доктор Мартенс вынул лист бумаги и приказал сыщику высыпать на него весь мусор, до последней соринки. Агент бросился исполнять полученное приказание, но вдруг с удивлением остановился.
— Что там такое? — спросил Мартенс.
— Господин доктор, я тут нашел кое-что. — И сыщик протянул комиссару маленький запыленный предмет.
Это была маленькая пряжка, из тех, которыми женщины прикалывают волосы по бокам головы.
Доктор Мартенс отнес пряжку к окну и здесь, при свете, принялся ее рассматривать.
Около стержня висело несколько запыленных и спутанных волосков золотисто-рыжего цвета.
— Давно ли квартира стоит пустой? — обратился комиссар к управляющему.
— С первого января.
— Кто был последний жилец?
— Старый сапожник, ваше благородие. Сам он спал на кухне, мальцы помещались в той комнате, а сюда он, кажись, пускал ночлежников.
— Женщин не было в доме?
— Как не быть. А сама-то.
— Как она выглядела?
— Да красавица была писаная! Ни одного зуба, суха, как палка, а свою седую косичку закалывала сзади на затылке; точно копеечная булка, право слово.
— Кто смотрел квартиру с тех пор, как съехали жильцы?
— Смотрели ее два раза, ваше благородие. Все беднота. А раз приходил кто-то из полиции. Больше никого.
— Женщин не было?
— Были! Как бабам не быть. Три, не то четыре были.
— Вот как! Что же это были за женщины? Барыни?
— Куда там! В платках прибегали.
— Какие волосы у вашей жены?
— Плохонькие, ваше благородие. Маловато будет.
— Я спрашиваю про цвет.
— Как сказать, конечно, не такие черные, как раньше…
— Дочерей у вас нет?
— Нет, деток не бывало.
— Скажите, не живет ли где поблизости гребенщик?
— Гребенщик? Да я сам гребенщик, ваше благородие. Это мое ремесло.
— Прекрасно! Взгляните-ка на эту пряжку и скажите мне, из чего она сделана?
Управляющий подошел к окну и с глубокомысленным видом стал рассматривать пряжку.
— Штука важная, — сказал он наконец, — настоящая золотистая черепаха. Лучший сорт. Гульденов шесть стоит. И кто мог ее здесь потерять? Такой важной барыни, которая такие вещи носит, у меня тут никогда не бывало.
Комиссар кивнул.
Несомненно, в комнате была неизвестная женщина с золотисто-рыжими волосами.
Но какое отношение имела она к преступлению?
Доктор Мартенс вынул из кармана лупу и внимательно осмотрел подоконник.
На нем ясно отпечатался след руки, которой неизвестный обладатель, видимо, опирался на подоконник. След принадлежал правой руке женщины. Для детской руки след был велик, для мужской — слишком мал…
Прежде чем продолжать дальнейшее расследование, доктор Мартенс с помощью стеаринового порошка снял изображение таинственного следа.
Между тем подоспел слесарь.
По указанию комиссара он вывинтил замок и разобрал его.
На всех деталях лежал слой масла и пыли. В некоторых местах заметны были свежие, блестящие царапины — явное доказательство того, что замок пробовали отпирать без помощи ключа.
Предположение это подтвердил и слесарь.
Доктор Мартенс приказал одному из сыщиков завернуть замок и снова сосредоточил все свое внимание на окне.
Убийца, прежде чем выстрелить в жертву, должен был неизбежно открыть окно. Трудно было, однако, предположить, чтобы он при стоявшей на улице стуже выжидал удобный для выстрела момент у открытого окна. К тому же это было чересчур опасно. Его должны были бы заметить прохожие и сторож Штольценгрубер. Они не могли не обратить внимания на окно, настежь открытое в сильный мороз.
Преступник, вероятнее всего, наблюдал из закрытого окна, пока не наступило удобное для выстрела время.
Доктор Мартенс осмотрел сквозь лупу грязное оконное стекло. На нижнем крае верхнего стекла он ясно различил пять мутных пятнышек — отпечаток пяти пальцев той же руки. Закрашенные следы указывали на длинные, овальные ногти — значит, рука была тонкая и холеная.
По всей вероятности, это была та же рука, отпечаток которой был обнаружен на пыльном подоконнике.
Он сличил оба изображения, сравнил рисунок ногтей.
Тождество получилось полное.
Итак, это была женщина.
Дело начинало принимать романтическую окраску.
Белокурая женщина, носившая черепаховые пряжки в волосах… белокурая женщина с изящными маленькими руками…
Комиссар приказал вырезать и захватить с собой стекло, и, довольный достигнутыми результатами, покинул квартиру, которую предусмотрительно приказал опечатать. Затем он направился к профессору доктору Хартлибу, известному своими работами с микроскопом.
Профессора он застал в лаборатории. Доктор Мартенс передал ему тщательно упакованные вещественные доказательства и поручил их его особому просвещенному вниманию.
— Так как пряжка понадобится мне для продолжения розысков, — сказал он профессору, — то я попросил бы вас начать исследование именно с нее. Сколько времени это может занять?
