По его словам, Марк орал: «Идет! ОН идет! Страх! Страх! Скорей!..» – из чего и Пьер и, видимо, Поль осознали, что дело плохо. ОН идет, и спасения от НЕГО нет.
– Кто он?! – выходил из себя Симпкинс. – Пусть скажут, болваны, дьявол их возьми!..
Но ни Пьер, ни тем более Поль так и не смогли ничего внятно объяснить. Второй лишь трясся, бессмысленно вылупив глаза, а первый сказал, что не знает, но, наверное, какой-то особенно мощный демон. Зато Пьер совершенно уверенно мог сказать, где ОН обитает – и ткнул пальцем именно в ту сторону, куда двигалась экспедиция. Так, дескать, орал покойный Марк.
Вивиан слушала все это, сравнивала со своим сном, с тоннелем, ведущим неведомо куда, с дурным предчувствием, со стихией огня… и сознавала, что не может связать это воедино, но все это плюс страхи негров, плюс таинственный ОН – все это, конечно, как-то связано между собой.
От нее не укрылось, как немцы переглядываются, кратко перебрасываются неясными словами. Похоже было на то, что они не очень-то удивлены произошедшим и лишь досадуют на дурака Фогеля, лишившего их возможности расспросить негра.
В общем, вся эта возня, включая допрос Пьера, длилась около четверти часа, по истечении чего Реджинальд поморщился и сказал:
– Ну, давайте делать выводы. Прошу высказываться.
Вывод оказался в целом один на всех: во сне к Марку пришел кошмар, идентифицированный им, вероятно, как главный демон, обитающий в этих землях. Неизвестно, успел ли несчастный понять, что не спасло его ни второе имя, ни колдовство белых; или же, обожженный ужасом, не успел ничего, просто мчался с воплем, пока не был убит. Теперь уже и не узнать, каков был этот демон, как выглядел… А хотя, кстати!
– Послушайте, – Реджинальд обвел взглядом всех. – А у кого-то еще были какие-то видения?..
Он был почти уверен, что откликнется жена – с ее-то тонкой душевной организацией, – однако у нее и мускул на лице не дрогнул. У прочих лица были странно сумрачные, словно и есть что сказать, и как-то неловко. После небольшой паузы неуверенно откликнулся Эйленс:
– Ну… что-то такое…
Красноречие не было достоинством бельгийца. Кое-как из него вытянули несвязный рассказ: ему приснилось, что он находится в каком-то темном помещении, где ничего не видно, но при этом абсолютно безошибочно он чувствовал, что рядом с ним находится какое-то странное существо…
Тут он наморщил лоб, сделал мучительную гримасу и промолвил:
– Это как… туманность, что ли?.. Не знаю. Как будто туман, но живой.
– И что? – с интересом спросил Хантер.
Эйленс пожал плечами:
– Да ничего.
В его сне так больше ничего и не произошло. Но живой туман был.
Симпкинсу такие разговоры надоели:
– К черту!.. Простите, миссис Гатлинг. Я хотел сказать, что мы впустую время тратим. Пошли! Не отступать же нам на полпути! Пошли.
И он энергично засобирался.
Его неожиданно горячо поддержал Ветцлих – что-то сказал негромко Шеффлеру, тот взялся командовать, а Бродманн перевел: хотим выйти на связь с базой, судном, стоящим в кенийском порту Найроби; сейчас вот свяжемся, поговорим и пойдем.
Двое несчастных негров, видя, что белые явно настроились идти дальше, вновь пали ниц, умоляя отпустить их, но на сей раз контраргументы были увесистые: туземцам внушительно разъяснили, что они уже на территории духов, отступать поздно. Хотите идти обратно? Ну идите. Но помните: вас двоих демоны точно возьмут в плен, и станете их рабами навсегда. А с нами у вас шанс есть. Да, духи оказались сильнее, чем мы думали. Признаем. Сами видим. Учтем ошибки. Будем осторожнее, хитрее и умнее. И демоны нас не осилят. А вы, если хотите, ступайте к ним в объятия. Ну?..
Пока велась эта разъяснительная работа, немецкий радист Платце, симпатичный блондин, извлек из рюкзака рацию, раскинул антенну, надел наушники, взялся крутить рубчатые эбонитовые вертушки… Реджинальд, впрочем, лишь мельком глянул на все это, в данный момент его куда больше интересовала психологическая обработка туземцев.
С этой задачей успешно справился Хантер. Он ухитрился найти слова, что попали в самые сердцевины первобытных душ. Ужас перед обратным путешествием сквозь лес, без защиты белых колдунов, переборол ужас дальнейшего вперед. Пьер и Поль согласились, только со слезой просили «массу Хантера» идти рядом и не выпускать из рук «волшебной змеи», то есть стетоскопа. Это им было клятвенно обещано, доктор заверил, что злые духи не просто разбегутся в страхе, а он еще заставит их служить себе, вот увидите.
Гатлинг заслушался этим поучительным разговором и не сразу обратил внимание, что среди немцев возникла стычка не стычка, но какое-то сварливое движение.
Платце, сорвав наушники, на повышенных тонах что-то втолковывал Шеффлеру, указывая на рацию. Разговор тем не менее был в пределах нормы, и что неприятно поразило Реджинальда, так это выражение лица магистра.
Он смотрел со смесью растерянности и свирепости – скроить такую гримасу надо постараться. С этим выражением он высказал нечто, на что радист ответил со сдержанным раздражением. Начальника это не устроило, он вновь настойчиво заговорил, и на сей раз к нему присоединился его заместитель. Вдвоем они насели на Платце.
Хантер тоже обратил внимание на малоприятный разговор.
– Что они там? Ругаются?
– Кто их знает. – Реджинальд поискал взглядом Бродманна.
Меж тем тевтонский спор разгорался, теперь в него втянулись почти все, за исключением Фогеля и еще одного, Хофбауэра. Но и они слушали спор с напряженно-мрачным видом, чувствовалось, что он их цепляет.
Зацепило и американцев.
– Что там у вас? – окликнул Реджинальд.
Видно было, что Бродманну не хочется отвечать, он невольно бросил взгляд на Ветцлиха, губы неприятно дернулись. Тем не менее он постарался улыбнуться:
– Что?.. Да так, мелочи жизни.
– Рация не работает, – вдруг сказал за спиной Гатлинга Борисов.
– Да, – еще раз покривился Ханс. – Техника, чтоб ее! Таскаем этот гроб, а он в нужную минуту отказывает.
– Бывает, – странно ровным тоном промолвил Борисов.
– Ха! – неожиданно осклабился Симпкинс. – А я-то все слышу: немецкая техника, немецкая техника!.. А она вон, смотри!
Он кивнул на хмурого Платце, который, бурча, упаковывал алюминиевый ящик обратно в рюкзак.
Все это опять же оставило смутное впечатление. Пустяк как будто, но лучше, если бы рация работала…
Реджинальд постарался стряхнуть шелуху невеселых мыслей:
– Ну что, идем?..
* * *
Шли дотемна. Этот переход оказался заметно полегче предыдущего, лес был намного более проходимый, да и воздух изменился: там он был противно-влажный, насыщенный испарениями, а здесь легкий, сухой, сам так и проливался в легкие. Негры Пьер с Полем приободрились, во всяком случае, шагали спокойно рядом с Хантером, вынужденным держать в руках стетоскоп и таинственно бубнить.
