Но пользы Шеффлеру от того было немного: несмотря на отдельные победы, он увяз в гуще студенистых тел. Порвал одного, его тут же облепляли трое… Бродманн дернулся было помочь – но лишь чертыхнулся. Бесполезно!
А Реджинальда пронзила счастливая мысль.
– Есть! – вскричал он. – Есть! Я знаю!..
Преимущество этих уродов – в их массе. Наше – в силе один на один. Значит, пока они не задавили нас массой, надо их выхватывать по одному из толпы и истреблять! Только так! Пока всех не кончим. Другого пути нет.
Все это Реджинальд прокричал сбивчиво, кое-как, но его поняли.
– Да! – просиял Симпкинс. – Точно! Давайте так!
Раздался истошный крик Шеффлера и оборвался. Вязкие тела призраков сомкнулись над ним, как волны, погребая в пучине…
Жаль, конечно, магистра, да жалеть нет времени! Обороняющиеся мгновенно выстроились в круг, втолкнув в его центр Вивиан.
– Начали! – войдя в раж, гаркнул Гринвуд.
Начали!
Тактика была простой, но требовала ловкости. При нечеловеческой пластике уроды были все же человекообразны, а по силе, похоже, не могли сравняться и с подростком. Нужно было постараться улучить момент, дернуть одну такую мерзость за руку или за шею и постараться удавить.
Реджинальд увидел, как одно из существ протянуло студенистую лапу, стремительно схватил за нее, дернул на себя. Существо, потеряв равновесие, волнисто колыхнулось вперед, и Гатлинг, сжав от отвращения зубы, двумя руками стиснул его шею.
Показалось, что у тебя в руках медуза или что-то вроде. Гадкое ощущение, но что делать! Реджинальд стиснул сильнее…
Есть! Шея лопнула. Безликая голова отвалилась, нарушение внешнего покрова разрушило всю структуру тела, оно мгновенно обратилось в кучу слизи, растекшуюся по полу.
Брезгливость Гатлинга пропала. Он возликовал, что не помешало ему с хладнокровием бойца высмотреть следующую цель – и с этой тварью расправиться так же быстро и беспощадно, что и с предыдущей.
Ну, понеслись!..
Если считать бой работой, то можно сказать, что Реджинальд Гатлинг работал решительно, расчетливо, умело. Высматривал, у кого из врагов самая слабая позиция, выхватывал на себя и мгновенно расправлялся. А через минуту-другую он наловчился выхватывать всякого, с позицией он или без.
Так же навострились и прочие – четко, жестко, безошибочно, не давая воинству смерти использовать численное преимущество. А оно, это воинство, было вовсе не безграничным, оно редело, таяло, покрывало пол вздрагивающей слякотью, и чем дальше, тем больше в людях зрело чувство торжества, победа уже осеняла бойцов незримыми крыльями… и вот уже Бродманн начал распевать какой-то тевтонский марш, и Кейруш подхватил, загорланил какой-то воинственный вздор, времен, наверное, адмирала Васко да Гамы.
– Ага! Вот так! Дави сволочь! – орал еще кто-то.
Еще немного! Еще чуть-чуть! Ну!.. Видно, как редеет эта медузная орава, еще несколько минут, и ей конец. Как мы приноровились! Как сработали! Молодцы!.. Ну, последний рывок… Все!
Реджинальд перевел дух.
На полу громоздились груды медленно растекающейся желеобразной массы, и она еще подрагивала, побулькивала – что-то вроде агонии, что ли… Странно, но останков магистра Шеффлера и в помине не было, так сумела растворить человеческое тело в себе эта дрянь. Гатлинга передернуло при мысли о том, что бы могло быть, если бы…
Он огляделся.
Соратники явно были горды боем и победой, особенно взвихренным казался Бродманн, прямо-таки пылал грозным триумфом. И еще негр Пьер – у того рот был до ушей, грудь ходила ходуном от жаркого дыхания. Белки его вытаращенных глаз казались ослепительно-белыми на фоне всего окружающего, а сам он, ко всеобщему изумлению, разразился речью:
– Ох-хо!.. – и еще что-то на своем языке. Спешил, молол взахлеб, слова вскипали, сшибались друг с другом, а африканец точно саморазжигался от своей риторики, нес и нес, не мог остановиться.
– Что он там, Эмиль? – без особого внимания бросил Реджинальд, старательно вытирая ладони о брюки.
– Ну что! Чушь городит: мол, всех перехитрил и стал великим колдуном. Говорит, что раньше так этот… Марк хвастал: мол, масса Хантер его обещал сделать великим. Но теперь Марка нет, никого нет, а он есть.
– Ну, пожелайте ему успехов в колдовской профессии, – не удержался от иронии Реджинальд и обернулся к Симпкинсу и Слейтону, стоявшим рядом. Хотел посоветоваться с ними насчет дальнейшего, но не успел.
В этом мире звуки и запахи возникали, похоже, раньше зрительных впечатлений. Тогда – шуршание, сейчас – запах.
Знакомый, неприятный запах. В первый миг Реджинальд даже не понял, чем это несет, но тут же с испугом сообразил: горелым.
Симпкинс тоже насторожился, потянул носом:
– Как будто паленым пахнет?..
И вновь здесь точно провал в событиях и памяти. Вынырнув из него, все увидели себя в кольце огня.
Огромное помещение зловеще разгоралось, пламя вздымалось выше, выше, его жар пугающе нарастал, грозя через десяток-другой секунд стать нестерпимым.
«Ну все, – мелькнуло в сознании. – Конец!»
Трудно сказать, что пережил Реджинальд Гатлинг в этот миг. Смириться с гибелью?.. Но если так, то лучше застрелиться, чем гореть в пожарище. А такой мысли точно не было, он ее даже подсознательно допустить не мог!
Не мог-то не мог, но что же делать-то?!
Огонь подступал, уже глаза не могли терпеть жара, хотелось зажмуриться…
И тут Реджинальд услышал смех жены.
* * *
Он обернулся в изумлении и испуге – не утратил способности ни к тому, ни к этому, надо же! Да и все обернулись примерно с такими же выражениями лиц: уж не сошла ли мадам с ума?.. Недолго вообще-то от всего такого.
Но ничего подобного. Вивиан смеялась как человек, познавший истину победы.
– Друзья! – воскликнула она. – Вы забыли, где мы?..
И Реджинальд вспомнил! Вспомнил, вмиг уловил ход ее мысли.
– А! Ты хочешь сказать…
– Да! – Она рассмеялась еще свободнее, будто никакого пламени в помине нет. – Мой давний сон, с которого все началось. Так мы в него вернулись! Так значит, этот лабиринт, это царство Плутона, этот адский огонь – все это что?
– Подземелье наших душ… – пробормотал Реджинальд, как бы открывая для себя величайшую истину.
– Да! Да! Конечно! Оно самое!.. Это всего лишь наши страхи, то, чего мы боимся, что гнетет нас изнутри, а мы не можем этого понять. Здесь это воплощается легко, превращается в самую реальную реальность. Понимаете? Это наш страх, он норовит нас смять, чтобы в панике потеряли себя. Нам надо не бояться, только и всего! Отбросить страх. И все это ослабнет, потеряет силу, превратится в дым, в пыль, в прах! Давайте просто не бояться этого огня! Это мираж, разве вы этого не видите?..
