Ну да. Вот так взять и не бояться! Очень просто. Вот попробуй-ка не бойся пламени высотой с трехэтажный дом! А?..
Так бы подумал Реджинальд Гатлинг там, в обычном мире. А здесь, на грани жизни и смерти, перед ее ужасным ликом – здесь все было не так, иная сила чувств, иная мера бытия. И Долина, и живой дом – места, где мир природный и мир душевный особенно причудливо слиты в единую, но мозаичную реальность, потому-то неандертальцы и видели здесь своих демонов с горящими глазами, а Слейтон – декадентский замок. Все это преломленные в том или ином сознании подсознательные страхи и тревоги человека перед огромной, сложной, непостижимой жизнью, перед миром, полным грозной неизвестности – что в каменном веке, что в двадцатом, со всем его прогрессом. И когда вся группа столь разношерстных людей – от варваров Пьера и Поля до миллионеров Гатлингов – появилась в Долине, то все они увидели вместо замка дом-сарай или ферму, то есть нечто усредненное, приспособленное к пониманию каждого. Ну, а тоннели, полумрак, лабиринт – глубинные перепутья наших душ, где нам самим-то мало что ясно; призраки-медузы – сумма опять же усредненных враждебных сил мира… Что там говорить, каждый человек если не сознает, то чувствует присутствие множества скрытых сущностей, окружающих нас. Мы смутно пытаемся гадать, какие из них добрые, какие злые, и всегда ждем от злых сил какой-нибудь гадости, что порождает в нас тьму душевных вирусов, в иных случаях разрастающихся в целые колонии уродливых душевных опухолей… другими словами, в психические болезни.
Разумеется, не у всех доходит до такого – все-таки в человеке предусмотрены механизмы психической защиты, и у подавляющего большинства людей они успешно блокируют разрастание болезненных уродцев. Но душевное подполье с разным количеством нечисти есть у всех. Вот его-то в усредненном виде и преобразовало пространство замка, создало из него толпу отвратительных слизней – но люди сумели их одолеть, то есть сумели победить собственные страхи, слабости, измены и проклятья. И восторжествовали: победа!
Рано. Здесь-то их и подстерег последний, самый сильный удар.
Враг точно угадал, что самой чуткой, самой тонковосприимчивой натурой среди всех является Вивиан Гатлинг. В ней давно жил неизъяснимый страх перед стихией огня, бог знает, может быть, вживленный в гены от каких-то древних предков и тревоживший ее снами, где реально пережитое диковинно сплеталось с психическими инфекциями. ОН, несомненно, угадал это. И в эту точку ударил.
ОН! – некто дьявольски умный и хитрый, тот, кто и открыл когда-то этот перекресток миров, оседлал его, понял, как привлекать сюда людей и играть с ними в жестокие игры, безжалостно выворачивать наизнанку, вытаскивая из душевных подземелий гниль и нечисть и обращая их в смертельную опасность. ОН знал слабость миссис Гатлинг. И пошел ва-банк.
* * *
Все это – миг, не больше. Но этот миг, эта мысль так пронзила Реджинальда, что он вздрогнул. И страх исчез! Просто упал, побежал с позором, и сразу ослаб огонь, жар отступил, и Гатлинг вмиг почувствовал себя властелином этого огня, он стал как укрощенный зверь, которому велели сгинуть, чтобы духу не было.
– Есть! – заорал кто-то. – Смотрите! Есть! Ах-ха!..
Главное – не бояться. Главное – победить свой страх! И все. Простая мудрость! Как все гениальное. Победили страх – и смерть сдалась.
Огонь покорно исчезал, точно его гасил единый дух всех людей, и вместе с тающим пламенем чудесно уходили стены, потолок… вообще все здание, оно теряло плоть, вес, цвет, делалось полупрозрачным, сквозь него проступал мир: вечер, небо, облака, лесные вершины – все это наливалось жизнью, дыхнуло чудной чистейшей свежестью, а лабиринт страха, как только люди победили свой страх, стал, как положено мороку, обращаться в дым, в убегающий сон, в ничто.
– Все! – радостно вскричал Слейтон. – Ну вот и все!
– Да нет, не все, – сказал Гатлинг.
Он знал, что говорил. Мысль, только что пронзившая его, неоспоримо указала на то, что превращение наших страхов, ночных кошмаров и тому подобного невозможно без организующей злой силы. Проще говоря, есть кто-то тот, кто это все сделал. ОН. Вот и надо узнать – КТО.
Лабиринт исчез, точно и не было его сроду – бред, призрак, дурной сон. Люди стояли в сумерках, осознавая, что уже вечер, стало быть, время вновь сыграло в свою игру, и надо ее разгадать. А может быть, и нет. Чего гадать?..
Реджинальд чуть было не уехал мыслью в область невербализуемых абстракций – но тут слева, в быстро густеющих сумерках мелькнула невысокая мужская фигура. Она суетливо юркнула в заросли, колыхнув их, – и пропала.
– Вон ОН! – раздался вопль. – Вон! Держи!..
Это заорал Дэвис, и Реджинальд был готов поклясться, что орал он именно так: ОН!.. а не «он».
Все враз, единым духом бросились в погоню.
Близ самых зарослей ясно различилась узенькая тропка. Экспедиция, вытянувшись в колонну по одному, понеслась по ней бешеным аллюром. Реджинальд мчался лидером, ему казалось, что он вот-вот должен настичь щуплую фигурку, что он вроде бы даже видит ее мелькание за ветвями, но всякий раз это был как бы мираж, то ли да, то ли нет – и зверская досада: ах, да что ж ты!..
Свирепый темп погони стегал его, он не мог сбавить ход, не мог обернуться, он задыхался, но нажимал и нажимал: ну, скорей! Еще! Еще!.. Куда ж он денется, ему не свернуть, не спрятаться, ни на дерево не залезть – увидим!
Не успела мелькнуть эта мысль, как тропка раздвоилась. Как в насмешку! Влево-вправо.
Ну и?..
Гатлинг остановился, тяжело дыша. В спину ему с разбега ткнулся Бродманн.
– Что тут?.. Ага! Давайте… мы влево, вы вправо… – сквозь одышку прохрипел он. – Связь… выстрелами…
Он был весь на взлете, глаза сверкали, пот ручьями тек. Ладонью Ханс небрежно обмахнул лицо, отряхнул руку.
– Давайте, – Реджинальд отыскал взглядом жену. – Все на месте?
Все были на месте.
– Ну, удачи! – Бродманн нырнул влево, немцы дружно затопали следом.
– Я с ними! – вдруг крикнул Слейтон, устремляясь за Платце, упорно тащившим на горбу рацию.
Ветви прощально колыхнулись, скрыв в зарослях неандертальского президента.
– За мной! – скомандовал Реджинальд.
Сумерки сильно сгустились, Реджинальд бежал, скорее угадывая тропу, чем видя. Темп его бега заметно спал, да и азарт, признаться, улетучился. Трезвые мысли сменили взбудораженную чепуху, сработали как система охлаждения: куда бежишь, человек? Что хочешь найти?..
И приходилось признавать, что ответов на эти вопросы нет.
Так безответно мистер Гатлинг и выбежал из леса на поляну.
Почти стемнело. Метрах в двухстах впереди угадывались очертания другого огромного леса.
– Ф-фу… – отрывисто дыша, пропыхтел Симпкинс. – Ну и что теперь?..
– Да похоже, что все, – Реджинальд устало присел. – Пробежались и будет.
