– И куда?
Ключевой вопрос.
– Я не знаю. – Он печально улыбнулся. – Никогда там не был.
Дилан недоверчиво посмотрела на него.
– Но откуда ты знаешь, что это то самое место? Просто бросаешь там людей и уходишь? Откуда ты знаешь, что там не врата в ад?!
Он снисходительно кивнул, но в его ответе послышалась законченность.
– Просто знаю.
Дилан поджала губы и выглядела так, словно он ее не убедил, но больше не стала спорить. Тристан облегченно выдохнул. Он не хотел ей врать, но ему просто не всем позволялось делиться.
– И много людей ты… – Дилан замолчала, не зная, как сформулировать вопрос, – перевел?
Он поднял голову, и в этот раз в его глазах отразилась грусть.
– Я правда не могу тебе сказать. Тысячи, возможно, сотни тысяч. Я давно этим занимаюсь.
– Сколько тебе?
На этот вопрос он мог ответить, но не хотел. Он чувствовал, что, если она узнает правду, если поймет, как долго он здесь находится, – не учится, не растет, не получает опыта, как человек, а просто существует, – тонкая связь между ними разорвется. Она посмотрит на него как на старого, странного, другого человека, и он понял, что не хочет этого.
Он попытался отшутиться:
– А на сколько я выгляжу? – Раскинул руки, дав себя рассмотреть.
– Шестнадцать, – сказала она. – Но столько не может быть. Ты умер в этом возрасте? Ты не стареешь?
– Технически я никогда не жил, – ответил он с тоской в глазах. Но тоска быстро сменилась настороженностью. Он уже выдал больше, чем должен был. К счастью, она как будто это заметила и больше не задавала вопросов.
Дилан осмотрелась. Домик состоял из одной длинной комнаты с разнородной мебелью, очень старой. Но все равно здесь было лучше, чем во вчерашнем коттедже. Двери и окна целы, горящий в камине огонь дарил тепло. Возле скамьи стояла старая кровать без одеял, но с матрасом. Он был весь в пятнах, но сейчас манил, Дилан не отказалась бы прилечь. На другом конце стоял кухонный стол, а рядом с ним была раковина.
Дилан скованно поднялась – ноги затекли – и подошла к раковине. Она чувствовала себя грязной, хотелось помыться, но, похоже, раковиной давно не пользовались. Оба крана проржавели. Тем не менее она повернула вентиль одного из них. Ничего не произошло. Она попробовала повертеть второй. Вентиль не сдвинулся с места, и она удвоила усилия, чувствуя, как края впиваются в ладонь. Надавила еще сильнее, не теряя надежды, и… вентиль отвалился: ржавчина проела металл.
– Упс… – Она повернулась и состроила Тристану рожицу, показывая сломанный кран.
Он улыбнулся и пожал плечами.
– Не волнуйся насчет этого.
Дилан кивнула и бросила вентиль в раковину. Затем повернулась и подошла к кровати. Она ощущала на себе взгляд Тристана, а когда развернулась, чтобы сесть на матрас, уже точно знала, что он рассматривает ее.
– Что? – спросила она, чуть улыбаясь. Теперь, когда открылась правда, рядом с ним она чувствовала себя комфортнее. Когда нет никаких секретов, легче.
Он не удержался и улыбнулся в ответ.
– Просто поражен твоей реакцией, вот и все. Ни единой слезинки.
Ее улыбка сошла на нет, сменившись грустью.
– А что изменят слезы? – Она вздохнула с мудростью, не свойственной молодым душам. – Попытаюсь поспать.
– Ты здесь в безопасности. Я продолжу наблюдать.
Дилан действительно чувствовала себя в безопасности, зная, что он здесь, в состоянии боевой готовности. Ее защитник.
– Я рада, что это ты, – пробормотала она, сквозь сон.
Тристан выглядел озадаченным, он не понял, что она имела в виду, но при этом был счастлив.
Он долго наблюдал за тем, как она спит, безмятежная в бессознательном состоянии, и смотрел на отблески огня, играющие на ее лице. Он почувствовал странное желание дотронуться до нее, погладить по гладкой щеке, откинуть волосы, упавшие на глаза, но не сдвинулся с места. Наверное, его влекли ее молодость и уязвимость. Он был ее проводником, ее временным защитником. Больше никем.
* * *
Дилан снова снился сон. Встреча с демонами подготовила роскошную почву для ночного кошмара, но ей снился Тристан.
Они находились в каком-то другом месте, не на пустоши, но Дилан не покидало странное ощущение, что она бывала здесь прежде. Они были в лесу с большими старыми дубами, чьи толстые ветви, переплетаясь наверху, образовывали купол. Была ночь, но лунный свет просачивался сквозь деревья, отбрасывая волнистые тени. Легкий ветерок трепал ее волосы, щекоча шею и плечи. Когда они шли, под ногами хрустел ковер из листьев. Некоторое время назад, похоже, прошел дождь, потому что воздух был влажным. Где-то слева она услышала тихое журчание ручейка. Превосходно!
Тристан во сне держал ее за руку, и они медленно петляли между стволами, не следуя какому-то пути, а просто выбирая извилистый маршрут в никуда. Ее кожу жгло от его руки, но она боялась даже пальцем дернуть, лишь бы он ее не отпустил.
Они не разговаривали, но не чувствовали никакой неловкости. Им просто нравилось быть друг с другом, слова разрушили бы ауру этого прекрасного места.
Сидя рядом, Тристан наблюдал за тем, как она улыбалась.
9
Дилан разбудили яркие солнечные лучи, просочившиеся в окна, несмотря на пыль и грязь на стеклах. Она потянулась, откинула волосы с лица и потерла глаза.
Сначала она не поняла, где находится. Кровать была незнакомой и узкой, матрас комковатым. Под потолком расположились солидные балочные перекрытия, которым на вид было за сотню лет. Она дважды моргнула, пытаясь сориентироваться.
– Доброе утро, – раздался тихий голос, и она резко повернула голову.
– Ау! – Из-за быстрого движения защемило нерв в шее. Гладя сведенное судорогой место, Дилан постепенно все вспомнила.
– Доброе утро, – тихо ответила она, чувствуя, как румянец согревает щеки. Пусть накануне вечером они столько пережили, она снова чувствовала себя не в своей тарелке. Во сне было по-другому.
– Как спала? – Вежливый вопрос Тристана показался не к месту: правилом приличия в разгар безумия. Она не смогла сдержать улыбку.
– Хорошо, а ты?
Он улыбнулся.
– А мне не надо спать. Это одна из странностей пустоши. И тебе, кстати, тоже. Просто твой мозг думает, что спать нужно, поэтому ты спишь. Но в итоге он все забудет. Требуется время, чтобы приспособиться.
Она на мгновение молча уставилась на него.
– Никакого сна?
Он покачал головой.
– Никакого сна, еды и питья. Твое тело здесь – всего лишь проекция твоего мозга. А настоящее осталось в поезде.
