Что это? Прямо перед ней, примерно в четырех сотнях метров появилось квадратное очертание. Похоже, дом. Она всхлипнула и попыталась уговорить уставшие мышцы на последний рывок.
– Давай, давай, давай, ДАВАЙ! – бормотала она про себя, приказывая ногам двигаться. Осталось всего ничего. Игнорируя боль, еще быстрее задвигала ногами, заставляя их с максимальной скоростью пересечь оставшиеся метры. Дверь была уже открыта, приглашая войти.
– Тристан, я вижу дом! Тристан!..
Крик застрял в горле, когда несколько демонов пробрались в ее тело. Они были бесплотными, но при этом она чувствовала, как крепко они вцепились в ее сердце. Она споткнулась и чуть было не упала.
– Нет, – выдохнула она. – Нет, нет, пожалуйста. Я почти добралась! Я добралась!..
Двигаться было невозможно. Казалось, что ледяные руки скручивают ее внутренности, пронизывая холодом до костей. Тело молило о пощаде. Остановиться, лечь на землю и позволить демонам утащить туда, где она сможет поспать. Где не надо бороться и можно обрести покой…
Вдруг в мозг прорвались слова Тристана. Беги к дому и не оглядывайся. Добежишь до двери – окажешься в безопасности. Перед глазами всплыло его лицо.
Дорожка шла под уклон и вела прямо к двери, осталось чуть-чуть. Каждое движение вызывало агонию, каждый вздох – разрывающую боль. Тело молило сдаться, но она упорно двигалась вперед. Чем ближе она была к дому, тем сильнее становились вой и шипение. Демоны продолжали атаковать, тянули, разрывали и царапали ее. Кружили вокруг лица, старались ослепить. Последние несколько метров она преодолела на коленях: крепко закрыв глаза, заставила себя ползти. Земля под руками была холодной, камни впивались в кожу. Двигайся, просто двигайся, двигайся…
Шум стих, и она поняла, что пересекла порог. Холод внутри превратился в ноющую боль. Дилан рухнула на пол и тяжело задышала.
– Тристан, мы это сделали, – прохрипела она, прижавшись головой к полу.
Но он не ответил. Дилан не слышала за собой его дыхания, не чувствовала движений. Холод вернулся в ее сердце и десятикратно усилился. Она боялась повернуться.
– Тристан? – прошептала она и перекатилась на спину. Некоторое время лежала, опасаясь открыть глаза, боясь того, что может увидеть. Но она должна была знать. Она заставила себя открыть глаза и осмотрелась.
Нет… Только не это…
Она не могла говорить – только жалобно всхлипнула. Дверной проем был пуст, за порогом – черная ночь.
Тристан не выбрался.
14
Дилан понятия не имела, сколько пролежала на полу. Лежала и смотрела на дверной проем. Тристан в любой момент может войти в него, растрепанный, едва способный дышать, но целый и невредимый. Улыбнется и возьмет все под свой контроль. Так будет, верила она, и ждала. Сердце глухо колотилось в груди, мышцы как будто заковало в камень. Тело, лишенное всяких сил, начало дрожать.
После нескольких минут, показавшихся вечностью, сквозь пол просочился холод и проник в каждую ее клеточку. Когда руки и ноги стало сводить, Дилан поняла, что надо двигаться.
Она со стоном поднялась на четвереньки, потом села, не сводя глаз с дверного проема. Тристан вернется в любую секунду… Он не может не прийти… Голос где-то на задворках сознания произнес, что это просто смешно – ждать так истово, но она приказала ему заткнуться, хотя паника овладевала ею все больше.
Кое-как Дилан поднялась на дрожащих ногах и вцепилась в гнилую древесину дверного проема. Снаружи все еще раздавался приглушенный вой. Не переступая порог, она высунула голову и поискала в ночи растрепанные светлые волосы. Демоны тут же попытались наброситься на нее, но наткнулись на границу безопасности. Дилан отдернула голову, затем медленно отошла от двери. Ноги на что-то наткнулись, и она чуть не упала. На долю секунды оторвала взгляд от дверного проема, но из-за темноты не смогла понять, на что наступила. Накатила новая волна страха. Она не сможет вынести ночь в одиночестве и в темноте. Сойдет с ума.
Огонь. Во всех этих домах были камины. Но чтобы разжечь камин, придется отвернуться от двери, а это… Не означает ли это, что она смирится с тем, что Тристан мог погибнуть? Нет, сказала она себе. Он придет. Просто к его приходу надо развести огонь.
Дилан на ощупь пересекла комнату и нашла камин. Присела на корточки, ощупала его. Пальцы наткнулись на пепел и прогоревшие угольки. Слева от камина она нашла сухие дрова, но ни спичек, ни зажигалки у нее не было.
– Пожалуйста, – прошептала она, понимая, что глупо обращаться к неодушевленному предмету, но ничего не могла с собой поделать. – Пожалуйста, мне это нужно…
На последнем слове она потеряла самообладание. Грудь заходила ходуном от рыданий, и она закрыла глаза.
И тут же какой-то треск заставил ее боязливо открыть их. Ничего себе… Она ахнула. В камине горел огонь. Пламя было небольшим и дрожало на сквозняке от открытой двери, но отказывалось сдаваться. Дилан схватила дрова и осторожно положила на огонь, опасаясь, что ее неуклюжие действия затушат его.
У нее получилось, но сквозняк грозил в любую минуту затушить пламя, которое все еще было слабым. Дилан повернулась и посмотрела на дверь. Закрыть ее – значит закрыть дверь надежды. Но она не могла лишиться огня.
Словно в замедленной съемке, она поднялась и подошла к двери. Застыла на месте, борясь с желанием выбежать в ночь и найти Тристана. Но тогда ее окружат демоны, а Тристан этого не хотел. Она закрыла глаза, а потом и дверь.
Когда щелкнул замок, внутри Дилан словно что-то сломалось. Слезы текли и текли, и она на ощупь побрела по комнате, пока не наткнулась на что-то похожее на кровать. Упала на нее и зарыдала в полный голос. Ее охватила паника. Она поборола отчаянную тягу бежать, кричать и ломать предметы.
– О господи, о господи, о господи, – снова и снова повторяла она, заглушая желание вскочить и крушить все подряд от бессилия. Что ей делать? Без Тристана она понятия не имела, куда идти. Потеряется, будет бродить, пока не стемнеет, и окажется легкой добычей демонов. Или остаться здесь и подождать? Но кого? Кто за ней придет? Если ей не надо есть и пить, сможет ли она прождать здесь целую вечность, как принцесса из нелепой сказки ждала принца-спасителя?
Одиночество и страх породили чувства, которые после крушения поезда не могли пробиться наружу. Перед глазами всплыл образ матери. Была ли она на похоронах? Дилан представила, как маме позвонили в больницу, увидела выражение ее лица: идеальные брови взметнулись, рука взлетела ко рту, чтобы удержать крик. Дилан вспомнила все их ссоры, все гадости, которые она сказала Джоан, но не имела в виду то, о чем говорила, и все, что хотела сказать, но не сказала. При последнем разговоре они поссорились из-за ее поездки к отцу. Она все еще помнила, как сообщила маме о том, что собралась к нему. Джоан посмотрела на нее так, словно та ее предала.
