Ему всегда было известно, что он не сможет перейти черту вместе с ней. Он пообещал пойти следом, чтобы придать ей смелости сделать последний шаг. Она поверила ему, и ему было больно целовать ее, понимая, что он не сможет ее удержать и не сможет выполнить свое обещание. Понимая, что, переступив черту и оглянувшись, она узнает о его предательстве.
Он наблюдал за ее слезами сквозь прозрачную стену между мирами. Она звала его по имени, и слезы текли по его щекам. Его переполняли стыд, ненависть к самому себе и отчаяние. Он очень хотел отвернуться, спрятать глаза от последствий своих действий, но этому не бывать.
– Извини, – прошептал он, зная, что она его не слышит, но надеясь, что поймет.
Каждая секунда казалась ему часами пытки, но ему хотелось, чтобы время остановилось, он не мог насмотреться на нее. Но постепенно она начала исчезать. Края ее легкой фигурки замерцали и размылись, она стала бесплотной и уменьшилась. Он смотрел, как она покидает его. А когда ее очертания превратились в туман, он пытался запомнить каждую деталь ее лица, сохранить в сердце точный оттенок ее бездонных глаз.
– Прощай, – пробормотал он, всем сердцем желая отправиться с ней. Не успел он моргнуть, как она пропала.
Тристан уставился на то место, где только что стояла Дилан, сглотнул боль в горле, вернулся на тропинку и пошел прочь.
21
Пока Тристан шел, пейзаж вокруг него медленно побелел. Он едва это заметил. Холмы исчезли, распались на песок, который поднялся в воздух и испарился в призрачном тумане. Тропинка, вдоль которой он шел, сменилась плоской поверхностью, простиравшейся во все стороны настолько далеко, насколько хватало глаз. Сверкнул белый свет и ослепил его.
Свет погас, и начали появляться частицы красок. Они вращались вокруг головы Тристана и оседали на землю, создавая мир, который вскоре покинет его следующая миссия, следующая душа. Под ногами сформировался асфальт, черный и блестящий от дождя. По обе стороны от Тристана вытянулись здания. Зажженные окна осветили неухоженные палисадники с чрезмерно выросшей травой и сломанными заборами. Припаркованные у обочины машины были старыми и ржавыми. Из открытых дверей вырывалась тяжелая грохочущая музыка и бурный смех. Здесь царила атмосфера бедности и беспечности. Вырисовывалась удручающая картина.
Тристана не радовала перспектива встречи со следующей душой. Он даже не ощущал пренебрежения и безразличия, которые в последние годы стали привычкой. Лишь мучительную боль утраты.
Он остановился у предпоследнего дома в конце улицы. Среди убогих полуразвалившихся зданий это на удивление хорошо сохранилось. Аккуратная лужайка перед ним могла похвастаться цветами.
К недавно выкрашенной красным двери вели ступени. На втором этаже в комнате горело лишь одно окно. Тристан знал, что именно там находится следующая душа, которая вот-вот отделится от своего тела. Он не вошел в дом, а остался снаружи.
Некоторые из прохожих заглядывались на незнакомца, слоняющегося у дома номер двадцать четыре. Они видели, что он не местный. Но в такого рода месте не принято рассматривать незнакомые лица, поэтому они продолжали свой путь. Тристан, смотрящий в никуда, не замечал вопросительных взглядов, не понимал, что они его видели. Не замечал любопытных глаз и не слышал тихих бормотаний.
Он уже знал все необходимое о человеке, живущем здесь. Женщина провела десять лет в одиночестве, почти никуда не выходила, только на работу, и еженедельно посещала маму, живущую на другом конце города. Не общалась с местными, а они считали ее снобкой и замкнутой, когда на самом деле она их просто боялась. Она встретила свою смерть от рук грабителя, который зарезал ее – ожидал найти больше драгоценностей, чем она имела, и убил в приступе гнева. Вскоре она проснется и встанет, следуя обычной утренней рутине. А когда выйдет на улицу, тут-то ее и встретит Тристан, и она, так или иначе, последует за ним.
Вся эта информация теперь осела в голове Тристана. Факты и истории переплелись и составили полную картину, необходимую для его работы. Путешествие этой души будет завершено, потому что такова его роль. Он не будет жалеть это несчастное создание. Не проявит к ней сочувствия, не утешит. Он просто проведет ее, и ничего больше.
Луна висела прямо над головой, яркий белый свет выискивал и изгонял тени. Тристан чувствовал себя беззащитным в таком виде, словно все его эмоции и мысли оголились во всей красе и предстали миру. Он знал, что до выхода души могут пройти часы. Интересно, сколько еще так сможет продолжаться? Каждая его клеточка требовала исчезнуть и спрятаться, отдаться боли и горю. Мозг приказывал ногам сдвинуться с места, уйти с поста и продолжать идти, пока он не забудет про свою скорбь.
Он не мог.
Уже второй раз слезы подкатили к пронзительным голубым глазам. Конечно, ему не позволено сбегать. Существовал высший порядок, великое положение вещей. И его боль, отчаяние, желание отказаться от этой обязанности ничего не значили. Он не мог контролировать свое предназначение. Даже не мог контролировать свои ноги.
* * *
– Дилан.
Она слышала, что кто-то за спиной зовет ее по имени, но не повернулась. Как и в ту ночь на островке безопасности, она не могла отвести взгляда от стены перед ней. Если отвернется, Тристан на самом деле окончательно исчезнет.
Кого она обманывала? Он уже пропал. Пропал и никогда не вернется. Просто она пока была не готова это принять. Дилан демонстративно уставилась на тропу. Зубы прикусили нижнюю губу достаточно сильно, чтобы прокусить кожу и ощутить вкус крови. Но она не ощутила. Ее чувства онемели.
– Дилан.
Она вздрогнула, когда голос снова ее позвал. Она не могла понять, мужчине он принадлежал или женщине, старый это голос или молодой. Он не звучал нетерпеливо или взволнованно. Но он был приветливым.
А она не хотела, чтобы ее приветствовали.
– Дилан.
Дилан раздраженно запыхтела. Голос продолжит ее звать, пока она не откликнется. Сделав над собой усилие, она медленно развернулась.
И озадаченно моргнула. Перед ней ничего не было. Она открыла рот, готова была откликнуться, надеясь, что голос снова заговорит, но тут же закрыла его. Какая, к черту, разница?
Она как раз собралась вернуться к своему занятию – смотреть на тропинку в тщетной надежде, что на ней чудесным образом появится Тристан, – но, когда отвела взгляд, ее внимание привлекло что-то странное и необычное. Сияющий свет. Ее сердце пропустило удар, она тут же вспомнила шары, летающие по кроваво-красной пустоши, но этот был не такой. Он рос и менял форму, растягиваясь и расширяясь. Он улыбнулся ей, и выражение его лица тоже было приветливым. Два глаза, золотистые и без зрачков, но теплые, не пугающие, они смотрели на нее выжидающе. Лицо было окружено сияющим ореолом волос. Тело напоминало человеческое, но не совсем правильное. Как у тех душ, которые она видела – слишком расплывчатое.
Она даже не могла понять, мужчина это или женщина. Это было двуполое создание, но глубина голоса, когда оно снова ее позвало, скорее напоминала ей мужчину.
