Не знаю, когда он написал
…нельзя
на людей жалеть
ни одеяло,
ни ласку…
но я всегда вспоминаю, что тогда, во время шторма на Чёрном море, это было именно так.
Маяковский потом говорил об этой ночи, что "Черноморско-Атлантический океан разбушевался всерьёз".
Наутро, когда наш пароход с большим опозданием, наконец, прибыл в Новороссийск, мы узнали, что в предыдущую ночь в Крыму было землетрясение».
Далее предстоял путь по железной дороге. На станции Тихорецкая, где должна была произойти пересадка на Минеральные Воды, поезда ждали несколько часов.
Наталья Брюханенко:
«На пыльной площади вокзала стояли два запряжённых верблюда, Маяковский принёс им какую-то еду из вокзального ресторана и кормил их.
Потом он купил в киоске "Записки адъютанта Май-Маевского" и, не видя и не слыша ничего и никого, читал всё время, пока не окончил книжку».
Этот сверхповышенный интерес поэта к каким-то «Запискам» вполне объясним – ведь именно по ним сорок лет спустя был снят нашумевший телесериал «Адъютант его превосходительства» по книге Павла Васильевича Макарова «Адъютант генерала Май-Маевского (из воспоминаний начальника отряда красных партизан в Крыму)».
На Северном Кавказе выступления Маяковского продолжились.
Наталья Брюханенко:
«Помню, как он устраивал нечто вроде литературных игр. <…> Или заставлял всех присутствовавших состязаться в переделывании пословиц или предлагал сочинять слова. Конечно, ни у кого это не выходило, как у него. Не совру, если скажу, что слово "кипарисы" он, переделывая, твердил часами:
Ри-па-ки-сы
Си-па-ки-ры
Ри-сы-па-ки.
И т. д.
И тут же стал вертеть слово "кукуруза": ру-ку-ку-за, зу-ку-ку-ра…
Помню, переделку пословицы "Не плюй в колодец, вылетит – не поймаешь!"»
Выступления Маяковского были запланированы в Пятигорске, Железноводске, Ессентуках и в Кисловодске.
Павел Лавут:
«В кисловодском "Гранд-отеле" для Маяковского и его спутников – Наташи Брюханенко и Валерия Горожанина – были забронированы три номера».
6 сентября в Пятигорске состоялась лекция-доклад «Всем – всё».
И вдруг начался грипп.
Намеченные выступления в Железноводске (7-го сентября), в Кисловодске (8-го) и в Ессентуках (9-го) были отменены.
Наталья Брюханенко:
«Больной он становился очень мнительным, и сразу у него делалось плохое настроение. Когда к нему пригласили доктора Авазова, Маяковский стал спрашивать у него, не туберкулёз ли горла это, не рак ли пищевода. Тот разуверил его, успокаивал, но всё же Маяковский лежал очень грустный и писал телеграммы в Москву, домой, Лиле и Осе».
Павел Лавут добавил такие подробности:
«Десятки раз больной мерил температуру. Порой он ставил градусник по три-четыре раза кряду. Часто вынимал термометр раньше положенных минут, посмотрит на него, и обратно».
11 сентября поэт всё же выступил в Ессентуках, а 13 числа – в Кисловодске, в Нижнем парке, всё с той же лекцией-докладом «Всем – всё». Оказавшийся в тот момент на Северном Кавказе Александр Тихонов (Серебров) вспоминал:
«Вечер был сырой и туманный – после дождя. На скамейках концертной площадки чернели лужицы. Публики было мало.
Маяковский, заложив пальцы за жилет, шагал вдоль тусклой рампы и, не глядя на публику, чугунным голосом читал стихи.
– Громче! – кричали ему из рядов.
– А вы потише! – отвечал он с эстрады.
Ему бросали записки. Записки были дурацкие. Он отвечал на них резко, кулаком по башке. Одну спрятал в жилетный карман.
– Вам вместо меня ответит ГПУ.
– Не препятствуй! – заорал от забора пьяный курортник. – За тебя деньги плачены!.. Три рубли…
– А вам бы, гражданин, лучше в пивную! Там дешевле! – ответил Маяковский под смех и аплодисменты.
Молодёжь, прильнув к барьеру, ожесточённо хлопала ладонями, Маяковский оживился.
– Мы вас любим!.. Приезжайте ещё! – сказала бойкая девушка, взметнула кудрями и подала ему цветы.
В каморке за концертной раковиной Маяковский подарил букет пожилой уборщице. Прежде чем взять цветы, она вытерла руки об халат и приняла букет, как грудного ребёнка».
После концерта Маяковский, Наташа Брюханенко, Александр Тихонов, Валерий Горожанин и Павел Лавут отправились ужинать в шашлычную. Тихонов пишет:
«– За каким чёртом они ходят меня слушать? – говорил Маяковский, сидя в шашлычной. Голову он подпирал кулаком, а в углу рта висела папироса. – Из двадцати записок – половина ругательных… Что я им – забор, что ли, чтобы марать на мне матерщину? И откуда их столько понаехало? Был буржуй, а теперь прёт мещанин с канарейкой…
У Маяковского было много врагов. Он называл их "буржуями", "фармацевтами" и "обозной сволочью". Они травили Маяковского в прессе, гоготали на его пьесах, дружески внушали ему, что он исписался, и ехидно спрашивали, когда же он, наконец, застрелится.
Горький не раз его учил, что "в драке надо всегда считать себя сильнее противника". Маяковский не всегда следовал этому совету.
На эстраде и вообще на людях он держался плакатно, а кто знает, сколько ночей он провёл без сна, мучаясь от тоски, уязвлённого самолюбия и неуверенности в своих силах».
Ужин в шашлычной был заодно и прощанием с Северным Кавказом. Вечером Маяковский и сопровождавшие его лица сели в поезд. Видимо, в вагоне по пути домой поэт и сказал своему администратору Лавуту слова, которые тому запомнились:
«– Между нами говоря, у меня есть такая мысль: всю свою продукцию сдавать в одно место, в Госиздат, например, а он пусть платит мне зарплату – ну, скажем, рублей пятьсот в месяц. Я думаю, что в конце концов так оно и будет».
15 сентября поезд пришёл в Москву. Брюханенко вспоминала:
«Маяковского встречали Лиля и Рита Райт. Лилю я увидела тогда впервые…
Лилю я на вокзале видела секунду, так как сразу метнулась в сторону и уехала домой. Я даже не могу сказать, какое у меня осталось впечатление об этой замечательной женщине».
Лили Брик тогда заканчивала работу над фильмом «Серебряный глаз», в котором снималась актриса Московского Художественного театра Вероника Полонская. Аркадий Ваксберг написал, что Лили Юрьевна:
