— Но зачем? Зачем отправлять тебя так далеко и не разрешать нам общаться? — Она прижала руку к голове, пульсирующей от попыток осознать сказанное Эдмундом. — Почему бы просто не объяснить нам, что такое поведение неподобающе? И заодно почему оно таковым считается.
— Потому что миссис Балстроуд верила, что объяснять нам что-либо уже поздно.
— Как это? Что ты имеешь в виду?
— Джорджи, ну, сама посуди. Она подняла полог и увидела, что юбки на тебе задраны до самой талии, а я лежу в одной ночной сорочке.
— Но я же задернула полог исключительно для того, чтобы наполнить твой мир яркими красками. Как… как ставят в вазу цветы. Я не хотела, чтобы бабочки разлетелись по всей комнате. Так бы и случилось, если бы я просто их выпустила.
— Подозреваю, что они все устремились бы к окну и украсили его, — педантично поправил Эдмунд. — И все равно идея была превосходная, — поспешно добавил он, похлопывая ее по руке. — Я навсегда сохранил эту картину в своей памяти. Даже когда убедил себя, что ненавижу тебя, не забывал о радости, которую ты подарила мне в тот день, и не мог до конца отвергнуть тебя.
— Ты ненавидел меня? — У Джорджи засосало под ложечкой. — Что я такого сделала?
— Разбила мне сердце, — ответил он.
— Я… что?
— Ты была мне не просто другом, Джорджи. Ты была моим солнечным светом, моей радостью. Вероятно, ты тогда была слишком юна, чтобы испытывать ко мне схожие чувства, но… правда в том, что я любил тебя. Когда ты не стала писать мне — точнее, когда меня заставили в это поверить, — я почувствовал себя опустошенным.
— О, Эдмунд! Нет! — Она протянула к нему руку и что было сил сжала ладонь.
Он ответил на пожатие.
— Единственным способом пережить эту боль было исказить истинные чувства к тебе, превратив их в ненависть. Когда я вернулся в Бартлшэм на короткое время перед отбытием в Оксфорд, я стремился лишь причинить тебе страдания. Поэтому, когда ты попыталась поприветствовать меня, будто ничего особенного не случилось, я…
— Окатил меня презрением. Я решила, это оттого, что ты сделался графом. И тебе стыдно, что позволял мне бегать за тобой по пятам, когда я была девчонкой, а теперь изо всех сил стараешься поставить меня на место, как твоя мать обычно поступает с неугодными ей людьми.
Эдмунд покачал головой:
— Смею заметить, что-то похожее проскальзывало и в моем поведении, но лишь потому, что мне невыносимо было смотреть на тебя и думать, что ты позабыла меня, что тебя не волновало, как сильно ты меня ранила. Всякий раз, стоило мне тебя увидеть хоть мельком, во мне будто клубок змей начинал шевелиться.
Как точно он описал ситуацию! Джорджиана и сама именно так чувствовала. Из-за обуревавших эмоций ей постоянно хотелось сделать выпад, подобно змее, ужалить и впрыснуть яд.
— Я вела себя ужасно, когда ты вернулся домой. Потому что, даже не получив от тебя ни единого письма, я все равно ходила к столбу ворот, надеясь… — Договорить она не сумела.
— Ты ждала от меня посланий? После того, что я, по-твоему, сделал?
Она кивнула.
— Я ускользала из дома, чтобы сходить и на наш ручей тоже. В надежде встретить там тебя, как раньше. Я думала, что если застану тебя, то сумею убедить рассказать мне, почему мы больше не можем быть друзьями. Но…
— Джорджи, — ахнул Эдмунд. — Невзирая на то, как я, по-твоему, поступил, ты продолжала надеяться? О боже! — Он склонился над их сцепленными руками. — В тебе было больше веры в меня, чем у меня в тебя. Я считал, — сказал он, поднимая голову и глядя ей в глаза, — я правда считал, что ты настолько мало ценишь нашу дружбу, что с легкостью позабыла наши с тобой обещания.
— О, Эдмунд. Все эти годы… — Нижняя губа ее задрожала, на глаза навернулись слезы.
— Не плачь, Джорджи. Радуйся, что мы снова обрели друг друга, — проговорил он. И, потянувшись вперед, коснулся губами ее лба.
Джорджи резко всхлипнула.
Тут тишину прорезал яростный крик.
Глава 17
Джорджиана сделала отчаянную попытку высвободить руку из хватки Эдмунда, считая, что мачеха не сочла бы ситуацию непоправимой, если бы они с ним не держались за руки.
И если бы он не поцеловал ее.
Но Эдмунд крепко держал ее ладонь, не желая отпускать. Хуже того, не успела миссис Уикфорд перевести дух, как он заговорил с подчеркнутым раздражением:
— Обязательно так шуметь? Вы что, совсем Джорджи в расчет не принимаете?
— Это я-то не принимаю? Я? Ах вы… — Взяв себя в руки, она шагнула в комнату и склонилась над постелью Джорджи. — Что вы вообще здесь делаете? — прошипела она Эдмунду в лицо.
— Полагаю, это и так ясно, — спокойно ответил он. — Я целовал Джорджи.
— Да как вы посмели? — взвизгнула миссис Уикфорд.
Джорджи отчаянно захотелось укрыться одеялом с головой. Не только для того, чтобы заглушить визг мачехи. Топот шагов на лестнице означал, что в любую секунду в ее комнату ворвется еще больше людей.
— Посмел, — отозвался он, — потому что мне было необходимо убедить Джорджиану в своем намерении жениться на ней.
Женитьба? Он об этом ни словом не обмолвился.
— Лишь вопиющий поступок вроде проникновения в ее спальню и поцелуя мог уверить ее в серьезности моих намерений, принимая во внимание произошедший в наших отношениях разлом.
— Брак? — Миссис Уикфорд покачала головой. — Но Джорджиана клялась, что ничего подобного нет и в помине. Что вы просто друзья.
— Тем не менее…
— Нет! Вы не можете на ней жениться. В противном случае…
Она резко захлопнула рот. В дверном проеме показались Бетси и Уиггинз, отталкивающие друг друга, чтобы увидеть, что могло заставить хозяйку так кричать.
— В противном случае? — подсказал Эдмунд, холодно глядя на миссис Уикфорд.
— Я лишь хотела сказать, что вы не можете всерьез рассматривать вероятность женитьбы на девушке вроде Джорджианы.
— Не только рассматриваю вероятность, но и предупреждаю, что вы сильно пожалеете, если вздумаете мне помешать.
— Я… — Миссис Уикфорд сглотнула. Заломила руки. Посмотрела на слуг через плечо.
— Вот именно, — мрачно подтвердил Эдмунд. — Мое пребывание в спальне Джорджи нельзя сохранить в тайне.
Он был прав. Это ведь лондонские слуги, нанятые вместе с домом и потому не преданные жильцам. Едва ли можно ожидать, что они не бросятся распространять такую сочную сплетню. О нет — бедный Эдмунд!
Тут он наконец отпустил руку Джорджианы, поднялся на ноги и подошел к двери.
— Вам выпала большая честь первыми меня поздравить, — решительно сообщил он слугам. — Мисс Уикфорд только что осчастливила меня, согласившись стать моей женой.
