– Я собираюсь повторить то, что совершили ты и ракард в лесах у границ Далларии, – последовал ответ.
То есть и случившееся там кое-кто преотлично видел!
– И вот мне вдруг стало интересно, – придерживая край платья и неловко ступая вслед за увлекающим меня императором, произнесла я, – а если бы мы с Динаром не спаслись, как бы вы тогда выкручивались с вашим эпичным возвращением в родной Эрадарас?
Кесарь ответил не сразу.
Для начала он довел до того самого щита в центре композиции, после помог на него ступить, встал следом сам, обнял меня за талию, рывком прижав к себе, вторая его рука, пробравшись под покров, коснулась шеи, скользнула на затылок, фиксируя мою голову, потянула, вынуждая запрокинуть лицо.
И, склонившись к моим губам, Араэден насмешливо произнес:
– Я мог бы многое рассказать, нежная моя, но смысл?
– Смысл?! – возмутилась я. – Смысл как минимум в том, что я бы многое поняла!
– Например? – Император издевательски усмехнулся: – Кари, нежная моя, поверь, я уже смирился с тем, что некоторые вещи тебе, видимо, не дано понять. Смирился и нашел в этом массу положительных моментов. Расслабься.
Расслабление было крайне далеким состоянием от имеющегося, и вообще мне хотелось бы внести ясность.
– И что именно мне, по-вашему, не дано понять? – воинственно спросила я.
Кесарь улыбнулся. Это была странная улыбка, выражающая снисхождение, насмешку, иронию и массу всего прочего, мне совершенно непонятного и, по моему скромному мнению, к вопросу не относящегося!
– Нежная моя! – Он улыбнулся чуть лукавее и поинтересовался: – А тебя никогда не удивляло, к примеру, то, что я всегда и в любом споре в Альянсе Прайды становился на твою сторону?
Я открыла было рот и… и закрыла. Я столько раз слышала, что кесарь мне благоволит, но не особо верила, слишком хорошо зная, что за человек… в смысле, нечеловек наш бессмертный. С другой стороны, могла ли я тогда даже предполагать, что я всего лишь идеально воспитанный, правильно обученный, старательно взращенный управленец! Да и, выходя замуж, я считала, что получаю титул пресветлой императрицы, а оказалось, что меня понизили до управляющего. Идеально воспитанного, правильно обученного, старательно взращенного управляющего империей пресветлого императора! И осознание этого злило неимоверно!
– Приступайте к ритуалу, – раздраженно потребовала я.
Повелитель всего Эрадараса загадочно улыбнулся и продолжал улыбаться, даже целуя. Мягкое, нежное прикосновение теплых сухих губ, и привкус горечи в душе – горечи, досады, злости на себя. Моя душа рвалась на части, раскалывалась под гнетом понимания ситуации и осознания необратимости произошедшего, сердце болезненно билось, а тело, завершающим штрихом к ощущению полной загнанности в ловушку, было сжато сильными руками кесаря. И мне хотелось выть от отчаяния! Забыть про то, что я наследная принцесса Оитлона, про насущную необходимость выживать и в очередной раз бороться за себя, за жизнь, за возвращение домой… О Великий Белый дух, как же сильно я хочу домой! К Динару, шенге, маме, папе, Лоре… в Оитлон. Столько лет я тяготилась долгом наследницы… и как сейчас была желанна эта ноша… я бы все отдала, лишь бы вернуться! Только бы вернуться!
А поцелуй кесаря становился жестче, вырывая из глупых и наивных надежд в осознание безнадежной болезненной реальности!
Боль ошеломила меня!
Физическая и моральная, она рвала на части душу и тело, сводила с ума, сотрясала изнутри, покрыла испариной кожу.
Кесарь держал крепко, забирая часть моей боли себе с каждым движением в этом безумном поцелуе, с каждым вдохом, но это не спасало.
А затем вспышка…
Мой крик…
Яркая россыпь звезд на черном небосклоне…
Звезды… они были повсюду… Мерцающие, манящие, болью взрывающие мое сознание…
И вдруг меня затопило светом.
Нежным голубым светом летнего неба в Рассветном мире…
Мне казалось, я стою, запрокинув голову, и смотрю на родное до боли знакомое с детства небо… такое родное, такое правильное…
– Динар…
Голос Мейлины раздался совсем близко.
Я резко опустила голову и увидела…
Храм.
Храм, в котором нас всех практически принесли в жертву сегодня! Увидела отчетливо и ярко, отмечая каждую деталь и едва сдерживая крик ликования, потому что… потому что тут был шенге! И Рхарге! И ТаШерр!
– Динар, я прошу тебя, – вновь взмолилась Мейлина.
Она замерла в шаге от повелителя Далларии. А Динар… Динар стоял на коленях перед залитой кровью белоснежной шкурой, на которой совсем недавно сидела я. Рядом валялся окровавленный меч Мрано, висели уже ненужные бесполезные цепи.
– Сынок, – голос ведьмы Вишневого острова дрожал от несдерживаемых слез.
Рыжий, казалось, не слышал. Ничего не слышал. Он стоял все так же на коленях и смотрел туда, где совсем недавно была я… На его бесстрастном лице не читалось никаких эмоций. В его серых глазах плескался океан боли…
«Динар!» – попыталась было закричать я.
Попыталась и не смогла. Мой рот словно был запечатан, из меня не вырывалось ни единого звука… Да и меня – не было! Я в ужасе осматривалась, но там, где должна была быть я, мои руки, ноги, тело… не было ничего. Я не была даже призраком… Меня просто не было! Не было! Исполненная ужаса, я метнулась к Динару и не смогла… Ничего не смогла. Я продолжала висеть в воздухе без возможности пошевелиться, обозначить свое присутствие, продолжая видеть и слышать…
Ошеломленная, потрясенная этим, я застыла, не понимая, что происходит. Что со мной? Что делать?
Вспыхнул портал – один из лесных орков привел маму и отца. Лориана, уже пришедшая в себя, с радостным возгласом соскочила с алтаря и бросилась к отцу. Король Оитлона даже не увидел этого… Отец стоял и смотрел на пятно крови на белой расстеленной шкуре… Он все понял с первого взгляда. Он понял, а мама – нет.
– Лора, где Катриона? – дрожащим голосом спросила она, растерянно обнимая дочь.
Лориана замерла, затем неловко отступила. А мама…
– Джашг, – обратилась она к шенге, – а Кат, она сейчас тоже из портала выйдет, да?
Ей не ответили. Никто не ответил. Мама переводила вопросительный взгляд с одного на другого… Все отводили глаза.
– Нет… – прошептала королева Оитлона. – Нет, пожалуйста… Нет!
Она заплакала, обессиленно оседая на каменный пол… Отец не поддержал. Он как будто оглох, а взгляд его был словно прикован к мечу Мрано… с которого, застыв, уже не капала моя кровь…
И вдруг Динар произнес:
– Почему он унес тело с собой?
Его вопрос повис в воздухе. Повис без ответа.
