– И в следующий раз, нежная моя, – мрачно глядя на меня, продолжил император, – когда ты решишься поднять вопрос об «условиях работы», «отдельной спальне» и прочих мелочах, настоятельно советую подумать о вероятности утратить возможность участия в политической жизни моего государства, обретя взамен полный набор прав и обязанностей истинной светлой леди.
И он убрал руку от моего лица.
Судорожно вздохнув, тихо напомнила:
– У нас договор.
– Да, – спокойно подтвердил кесарь. – Потрудись вспомнить условия.
«Но если ты возродишь мою страну, способная моя, и пожелаешь вернуться… обещаю – я открою для тебя путь в Рассветный мир», – практически дословно вспомнила я. И со всей очевидностью поняла пренеприятное: «Если ты возродишь мою страну»… А если меня запрут на весь этот год, условие выполнить я, естественно, не смогу, и весь договор катится к серым гоблинам…
То есть да, это было поражение. Абсолютное, полное и безоговорочное. И как полностью проигравшей, мне сейчас, вероятно, следовало впасть в истерику, отчаяние и осознание случившейся трагедии… Ну или как минимум порыдать в подушку, совмещая истерику с мольбами и просьбами не отстранять меня от государственных дел, и надеяться при этом на милость кесаря.
Одна проблема – я лично ко всем дохлым гоблинам сдаваться не собиралась! Никогда и никак!
А потому вдох-выдох, вздернутый подбородок, лучезарная улыбка и невозмутимое:
– Какой познавательный скандал у нас вышел! Обязательно повторим в будущем с моими гневными высказываниями и по возможности без ваших настоятельных рекомендаций. Что на ужин?
Усмехнувшись, кесарь молча подал мне руку, но еще до того, как я спустилась со стула, все осколки от разбитой посуды превратились в белоснежные розовые лепестки, и это притом что мне они никакого вреда причинить не могли, я все еще оставалась в туфельках.
В совершенном молчании супруг проводил меня к столику, галантно пододвинул стул, едва я села, и, устроившись напротив, произнес:
– Адрас – слаб и склонен к пьянству. Ничего путного из него не вышло как из соправителя и не выйдет как из союзника.
Попутно с этим кесарь демонстративно положил на мою тарелку несколько кусочков белой рыбы под пряным оранжевым соусом и протянул ломтик черного хлеба. Безропотно взяла хлеб, ни единым жестом не возразила против наполнения моей тарелки и, приступая к трапезе, заметила:
– Те, кого окружающие не воспринимают иначе чем полное ничтожество, обычно крайне высокого мнения о себе. На Адраса махнула рукой его собственная семья, он очень нуждается хотя бы в иллюзии своего величия. Поверьте, из него выйдет прекрасный союзник.
Возражать кесарь не стал, последовав моему примеру и приступив к ужину.
Я же, анализируя все произошедшее, постаралась ровным тоном задать взволновавший вопрос:
– Магия. Я так понимаю, мою вы поглощаете?
Не отвечая на данный вопрос, император сообщил:
– Первые годы в Рассветном мире мое тело пронизывало дикой болью. Я полагал, причина тому – многочисленные ранения. Но раны затягивались, восстановилось даже зрение – боль не уходила. В достаточной степени она ослабла лишь раз – когда я потерял много крови.
– Магия крови, – догадалась я. – Магия вашего рода содержится в крови.
Он кивнул, вновь возвращаясь к еде.
Я же вновь вернулась к озвученному мной вопросу:
– Мою магию вы поглощаете?
– Нежная моя, ты достаточно умна, чтобы сделать правильные выводы.
Я сделала. Сделав, нервно посмотрела на постель и совершенно отчетливо поняла – то есть каждую ночь совершенно не стесняющий себя одеждой кесарь, в довершение ко всему еще и абсолютно не стесняясь, целует меня! Тут мне вспомнился Аршхан, и я со всей очевидностью решила – или целует, или трогает за голую грудь! И нет ничего удивительного, что желание иметь отдельную спальню и соответственно кровать усилилось раз в сто!
Быстрый взгляд на кесаря, и я поняла – озвучивать не буду.
– Напрасно, – насмешливо произнес император.
Но так как я упорно молчала, делая вид, что занята только ужином, Великий Араэден продолжил:
– Твое второе предположение показалось мне вполне заманчивым, нежная моя.
В этот момент я решила надеть платье на ночь. А впрочем, какой смысл мелочиться – надену три! Или четыре! Интересно, если надеть пять, смогу ли я приковылять из гардеробной в спальню?!
– Сомневаюсь, – заметно пытаясь сдержать смех, сообщил император.
Что ж, обойдусь тремя платьями и парочкой комплектов нижнего белья… Парой-тройкой… Надену комплектов семь-восемь… Или девять!
– Скромная моя, учитывая текущую тенденцию, через несколько секунд ты отправишься просить доспехи у стражей, – откровенно насмехаясь, произнес кесарь.
Точно, доспехи! Как я раньше не подумала! Они должны быть защищены от магии, и возможно, если повезет, я смогу найти даже забрало!
– Одна маленькая проблема, нежная моя, – приступая к нарезанию какой-то красной рыбы на собственной тарелке, проговорил кесарь, – без моего скромного и, к слову, вполне целомудренного поцелуя на ночь утром ты рискуешь проснуться от невыносимой, изматывающей, выворачивающей мышцы боли. Открывай ротик.
Да он сам приоткрылся от ужаса, чем и воспользовался пресветлый император, в очередной раз нарушив все устои и правила собственного мира, чтобы, потакая своим низменным страстям, покормить пресветлую императрицу.
– Знаете, это все же возмутительно! – нервно жуя, сообщила кесарю.
– Полагаешь? – Следующий кусочек он съел сам, тщательно прожевав вначале. – Хм, на мой взгляд, приготовлено вполне недурственно, но если ты осталась недовольна, прикажу казнить повара.
– Не надо! – испуганно вскрикнула я.
А после, вспомнив, что мои мысли тут не секрет, соответственно, надо мной банально поизмывались, раздраженно заметила:
– Знаете, нельзя быть столь кровожадным!
– Ты совершенно права, нежная моя, – с улыбкой подтвердил кесарь. И добавил: – К слову, Тэхарс с тобой полностью согласен.
И я бы покраснела… быть может… не будь я наследной принцессой Оитлона со всем вытекающим из этого опытом способствования исчезновению людей с моей дороги. А так даже оправдываться не стала. Лишь заметила:
– Я в любом случае не стала бы его убивать.
– Правда? – иронично-насмешливо поинтересовался император.
– Конечно, – глядя на супруга большими честными глазами, заверила я.
Я действительно никого и никогда не убиваю… я же не кесарь. У меня для подобных целей всегда были специальные люди, а теперь вот будут нелюди.
– Нежная моя, ты восхитительна, – произнес император.
