– Я сказала, что не могу его взять.
Торвин шагнул к ней и вложил кольцо в ее холодную ладонь. Но как только он убрал руку, пальцы Аши разжались, и кольцо упало на песок, к ее ногам.
Затем пару мгновений они оба смотрели на него.
Торвин отвернулся и зашагал прочь.
– Не смей уходить! – крикнула Аша.
Он даже не остановился.
– Забери его!
Невольник замер. Не оборачиваясь, он тихо произнес:
– Это приказ, Искари?
– Торвин… – у Аши пересохло в горле.
Он повернулся к ней, но не поднял глаз. Как хороший, послушный слуга, он опустил взгляд в землю, туда, где лежало кольцо.
– Посмотри на меня, – дрожащим голосом попросила Аша.
Он сгорбился и сжал кулаки, но головы так и не поднял.
Аша вспыхнула: он не должен так поступать, во всяком случае, не здесь, в Расселине, где никто не связан никакими правилами, и не после всего, что им пришлось пройти.
Она подлетела к нему словно порыв ветра, но не успела в сердцах его толкнуть, как он быстро заглянул ей в глаза. Этот взгляд, полный боли, столкнулся с гневным взором дочери короля драконов. От удара ее кулаков в грудь скралл слегка пошатнулся.
Драконы перестали играть и замерли, наблюдая за людьми.
– Зачем ты все это делаешь? – спросила Аша, разгоряченная собственной яростью.
– Я надеялся уберечь тебя от опасности, – Торвин тяжело вздохнул.
Аша разжала кулаки.
– А получается, толкнул в самое пекло.
Аша смотрела на его поникшие плечи. За его спиной темнела гладь озера, подернутая легкой серебристой рябью. Слабый ветерок трогал воду, и отражения звезд мерцали на поверхности.
– Хуже всего то, что тебя это совсем не пугает, – с горечью продолжал он. – Ты с радостью соглашаешься быть пешкой в чужой игре. Веришь тем, кто считает: единственное, что с тобой можно сделать, – это использовать, и что ты способна только к разрушению.
Аша нахмурилась.
– Вот какой тебя видят окружающие сейчас, Аша. Но ты не такая.
Ветер усилился, и вода тихо заплескала у берега. Аша скрестила руки на груди. Слова невольника тронули ее за душу, подняли с глубин мягкое, ранимое чувство, то, что ей во что бы то ни стало хотелось спрятать.
– А какая я? – едва слышно прошептала она.
Торвин скользнул взглядом по ее лицу и шее.
– Ты красивая, – сказал он, – благородная и добрая.
Что-то щелкнуло в ее сознании, и та мягкость, что хранилась в ее душе, вдруг с такой легкостью оказалась на поверхности, что Аша разозлилась. Торвину удалось это сделать с помощью всего пары слов, и это привело ее в бешенство.
А еще Аша вспомнила свое отражение в зеркале. Она знала, на что похожа.
– Всю свою жизнь я верила лживым словам, – медленно произнесла она. – Пожалуйста, не надо больше.
Торвин не раздумывая шагнул к ней.
– Если бы я всю свою жизнь верил обманщикам, то перестал бы доверять и себе, даже если бы правда стояла и смотрела мне прямо в глаза.
Аша подняла к нему лицо и прищурилась. Она не пыталась скрыть шрам, отвернуться. Она заставила его посмотреть на собственную ложь.
– Почему ты никак не хочешь услышать, Аша? Ты красивая.
Аша хотела отмести эту явную неправду, но скралл не дал ей произнести ни слова.
– Ты благородная, – мягко продолжил он. – Ты…
– Хватит! – она замахнулась на него кулаком, но Торвин поймал ее руку.
Когда она попыталась вырваться, его хватка усилилась. Тогда она со всего размаха заехала локтем ему в живот. Скралл согнулся пополам, хватая ртом воздух, но не собирался сдаваться так легко.
– Это то, что я подумал, впервые увидев тебя, – сказал он, выравнивая дыхание, – в библиотеке моего хозяина, когда уронил свитки.
Аша снова попыталась его оттолкнуть.
– И эта мысль была со мной, когда ты вышла к народу после того, как зажили твои ожоги от огня Кодзу. Я думал об этом, когда они кричали на тебя, отворачивались и плевали под ноги… а ты стояла и терпела. Никогда и ни разу я не думал по-другому.
Из ее глаз брызнули слезы, в горле защипало.
– Ты лжец.
Он схватил ее за запястья и притянул к себе. Аша молча отбивалась, пуская в ход локти и колени, но Торвин крепко сжал ее в объятиях и уткнулся лицом в шею. Наконец силы покинули Ашу, и она обмякла в его руках.
Все ее тело дрожало, зубы стучали. Невольно она обняла его за шею и прижалась к груди, ища тепло.
– Ты же замерзнешь насмерть, – прошептал Торвин. – Почему ты не переоделась?
Она не ответила, лишь сильнее прижалась к нему. Тогда он отстранился и внимательно оглядел ее. Аша могла поклясться, что слышит, как бегут мысли в его голове. Он был домашним слугой, а значит, знал толк в одежде.
– Ты не можешь его снять сама, – понял он.
Аша уставилась в песок, обняв себя за плечи в попытке унять дрожь. Он протянул ей руку, но она не взяла ее, не посмев даже взглянуть. Она не сводила глаз с пальцев своих ступней, понимая, что постепенно перестает их чувствовать.
– Аша, – произнес он ее имя так, словно оно было чем-то желанным и раздражающим одновременно.
Торвин мягко взял ее за подбородок и повернул к себе, заставив посмотреть в глаза.
– Это же не первый раз, когда я снимаю с тебя одежду.
Сердце Аши екнуло.
– Я одеваю и раздеваю драксоров всю свою жизнь. Это всего лишь работа, ничего более.
Но трясущиеся пальцы выдавали его, как и дрожащий голос. Его волнение передалось и Аше.
И все же она пошла за ним.
37
В лампе, стоявшей прямо на земле внутри шатра, еле теплился огонек. Торвин подлил масла, вспыхнувшее пламя озарило скудное убранство: свернутую постель, стопку сложенной одежды и лютню, которую Аша купила на базаре.
Они стояли лицом к лицу: королевская дочь, замерзающая в своем мокром платье, и невольник, молча и спокойно чего-то ждущий.
Слуги одевали и раздевали Ашу много раз и раньше. Но это всегда были женщины. Торвин был мужчиной. К тому же платье, которое требовалось поскорее с нее снять, было свадебным, а это означало, что снимать его должен ее муж.
Торвин ждал, когда она повернется к нему спиной, но она медлила.
Аше пришла на ум другая мысль. Может, ей стоит позвать Кодзу, вернуться в лагерь и попросить Сафиру сделать то, что собирался сделать невольник. Но едва она представила, что придется снова лететь на ледяном ветру, как все тело содрогнулось от ужаса.
