– Знаешь. А тогда какого хера ты пустил на пост шаарши?!
От моего последнего рявка Монро непроизвольно вздрогнул. Открыл рот:
– А-а-а…
Я с интересом наблюдал за непередаваемой мимикой лица сержанта.
– Разрешите доложить, та-щ майор. Указание пропустить шаарши поступило от лейтенанта Стивенсона. Он командир поста, и я посчитал, что раз он ответственный за пост, то знает, что делает, – немного не по-уставному виновато закончил Монро.
– Млять! – Слов нет, одни маты. Один из не вполне понятных соображений тащит незнакомую шаарши на охраняемый пост с ограниченным допуском, другой, то ли по простоте душевной, то ли от большого ума, их спокойно пропускает. Ладно, надо успокоиться, дышать глубже. Выдержав секунд тридцать паузу, во время которой сдерживал себя, чтобы не наговорить лишнего, я снова обратился к парню: – Сержант Монро, ты понимаешь, что совершил грубейшее нарушение?
– Так точно, – поникнув, ответил тот.
– Ну хоть что-то ты понимаешь. Но я надеюсь, что в дальнейшем при возникновении подобных ситуаций ты будешь придерживаться инструкции, не обращая внимания на чины и должности.
– Так точно! – слегка воспрял сержант.
– А теперь, – ткнул я пальцем ему в грудь, зловеще скалясь, – вызови ко мне лейтенанта Стивенсона.
Сержанта передёрнуло от угрозы, прозвучавшей в моём голосе, однако отрапортовал он намного более бодрым голосом, видимо, перспектива, что иметь будут не его одного, принесла ему некое моральное удовлетворение.
– Есть!
Связавшись по интеркому, он вызвал сюда Стивенсона. На мгновение в раскрывшемся перед Стивенсоном проходе я разглядел Лин, заворожённо уставившуюся на мощный генератор корабля. И немудрено, ядро такой мощности на малых кораблях не устанавливали никогда. Крейсеру впору. С таким ядром по энерговооружённости (балансу масса/мощность энергоустановки) «Стойкий» далеко обгонял любой корабль Альянса, на треть превышал стандарт энерговооружённости кораблей майлар, вдвое – против флота катри.
Подойдя ко мне, лейтенант бодро вскинул руку к виску.
– Товарищ майор.
Искоса глянув на стоящего подле сержанта, превратившегося в одно большое ухо, я подхватил Стивенсона под локоть, совершенно опешившего от такого обращения, и со словами «Пойдём-ка, лейтенант, отойдём, разговор есть» потянул его подальше, нечего младшим по званию слушать, как старшим разнос устраивают. Дотащив лейтенанта до противоположного конца палубы, я развернул его к себе. Во взгляде Стивенсона было непонимание пополам с растерянностью.
– Скажи мне, Адам, тебе сколько лет? – обратился я к нему.
– Тридцать пять, – недоумение его росло.
Я, поджав губы, покивал и, не выдержав, выматерился.
– Ты мне, лейтенант, одно скажи: зачем ты шаарши потащил на пост управления?
– Вы имеете в виду Лин? – совершенно по-идиотски переспросил.
– Нет, блин! У нас тут толпы шаарши на корабле?
– Та-щ, майор… – Тут Стивенсон, совершенно неожиданно для меня, покраснел. – Просто ей было так интересно, и она замечательно разбирается в технике. Вы бы знали, к каким ухищрениям шаарши прибегают на своих кораблях! Мне очень захотелось услышать её мнение о нашей установке.
– Ага, мнение. И для этого наплевать на кучу инструкций, режим секретности, здравый смысл, так, что ли?
– Нет, – запротестовал он, – вы не правы! Шаарши никогда сознательно не причинит вред кораблю, для них корабль… ну… не знаю даже, с чем сравнить. От корабля зависит вся их жизнь!
Выслушав этот полный экспрессии спич, я, прищурившись, вперился в глаза лейтенанту. Тот отвёл взгляд.
– Стивенсон, что-то ты неплохо осведомлён о шаарши. Расскажи мне, чего я о тебе не знаю.
Он посмотрел на меня как-то грустно и в то же время устало.
– Понимаете, я сам смею считать, что неплохой инженер, и поэтому меня не могла не заинтересовать раса талантливейших инженеров, которыми оказались шаарши. Я собирал о них всю доступную мне информацию, все те крохи, что проходили по открытым источникам, и не переставал удивляться их стойкости, героизму и инженерному таланту. А увидеть и пообщаться с шаарши – это было самой моей заветной мечтой. И тут такая возможность! Я… я просто не смог устоять.
– Да, действительно. А тем более оказалось, шаарши – молодая девушка, грамотный техник, и в придачу не глупая. – Как я ни старался, мне всё-таки не удалось сдержать сарказм.
Стивенсон промолчал. Я же продолжил:
– А что, в другое место её пригласить нельзя было, обсудить твою любовь к шаарши?
Лейтенанта покоробило, но он угрюмо дёрнул подбородком.
– Нет, как инженера, я знаю, что ей было больше всего интересно.
– Pizdets! – единственное, что я смог на это ответить.
Стивенсон набычился. Глядя, как постепенно его губы начинают сжиматься, а нижняя челюсть выпячиваться, я понял, что достучаться до лейтенанта сейчас дело безнадёжное. Любые мои слова будут восприняты в штыки.
«Не, пусть О’Кифф с ним занимается, на кой мне эта головная боль?»
– Ладно, лейтенант, всё мне ясно. С нотациями я прекращаю, ты не мальчик и сам всё прекрасно понимаешь. – Я больше не глядел на Стивенсона. – А посему не смею больше задерживать.
Инженер, постояв секунду, молча развернулся, только подошвы чуть скрипнули на металлическом полу.
– И сообщите Лин, – бросил я ему вслед, – что я жду её здесь.
Стивенсон не ответил, но я знал, что он ей сообщит. Взрослый человек, думаю, он понимал правоту моих слов, но иногда так сложно вот так сразу признать свои ошибки.
Ожидая шаарши, я разглядывал трюм. В отличие от верхних палуб здесь под обшивкой набор корабля не скрывался. В слоях изоляции, покрывавшей плотную сеть трубопроводов различного назначения, выделялись мощные шпангоуты, переходившие в бимсы под потолком. Вместе с идущими вдоль борта стрингерами они обеспечивали жёсткость прочного корпуса корабля.
В теории я знал, что за всем этим на расстоянии полутора метров находится ещё второй, лёгкий корпус корабля, на котором были смонтированы внешние датчики и эффекторы силовых щитов. Также лёгкий корпус исполнял роль основной брони судна. Пространство между прочным и лёгким корпусами не было герметичным, что в случае пробития позволяло избежать взрывной декомпрессии и разрушительного воздействия ударной волны.
– Комаров! – прервал мои размышления звонкий оклик.
Повернувшись, я увидел шаарши. Она, в смущении заламывая руки, подошла ко мне. Хоть я и не видел её лицо, волнение и нервозность хорошо читались в движениях и позе. Мягко улыбнувшись, я произнёс:
– Влад. Мы же договорились, называй меня просто Влад.
– Я стараюсь, Ко… Влад! – тряхнула она головой. – Я стараюсь, и, наверное, когда-нибудь это у меня получится, – чуть неловко закончила она.
