Сойдя с орбиты, корвет, набирая ускорение, пошёл к ближайшей к нам сейчас второй планете системы. Я понимал, что больше мы вряд ли что-то обнаружим, однако был микроскопический шанс наткнуться на какие-нибудь следы «Эрестфера», а значит, не использовать эту возможность мы не могли.
Прошло ещё три часа. На границе зоны сканирования снова прошла патрульная двойка необронов, по всей видимости, та же. Сканирование второй, первой и четвёртой планет системы новых данных нам не добавило. Устало помассировав виски, О’Кифф склонился над коммуникатором, вызывая Костюшенко. Старпом часов пять назад ушёл отдыхать, теперь наступил его черёд сменить капитана на мостике. Проходя мимо, Керней притормозил, глядя на меня, положил ладонь на наплечник брони.
– Влад, иди отдохни, мы сейчас полсуток отсиживаться будем, так что своим тоже отбой дай. Разрядка генераторов маскировки, проверка, диагностика – сам понимаешь, дело не быстрое.
На это я мог только кивнуть. Отдохнуть было необходимо. Хотелось в душ и поваляться на койке. Несмотря на все прогрессивные технологии, находиться восемь часов в боевом скафандре – далеко не сахар. Эластичный облегающий комбинезон, надетый под бронёй на голое тело, можно выжимать.
– Внимание. Пять минут до прыжка!
– Группе отбой, – бросил я по внутренней связи.
Часов десять нам на полноценный отдых, а затем снова в броню, и так пока не пройдём следующую систему. Что ж, мероприятие обещало быть весьма утомительным…
– Влад, Влад. Вставай.
– Да, мам. Ещё пять минуточек, – пробормотал я, поворачиваясь на другой бок.
Раздалось с трудом сдерживаемое рычание и вслед за ним чувствительный удар в плечо. Вскочив, я посмотрел в разъярённое лицо Сааринен. Протяжно зевнул:
– Сара, шуток не понимаешь?
– Да иди ты… – Крутанувшись, капитан выскочила из каюты.
Помотав очумелой головой, я пошёл в душевую и сунулся под холодную воду. Кончались пятые сутки напряжённейшей работы в скоплении. Накануне прошли последнюю из отмеченных «Эрестфером» систем, получив более-менее точный расклад по силам необронов. Прыгнув к самой границе скопления Альфа Персея, данные одним информпакетом направили флоту. Посмотрев на часы, понял, что проспал чуть меньше пяти часов. Связался с О’Киффом:
– Керней, ты где? Что по нашему разговору?
С небольшой заминкой кэп ответил:
– Я у себя, на мостике Костюшенко. А по разговору… Не знаю, ничего определённого пока сказать не могу. – О’Кифф замолчал, видимо что-то обдумывая. Осторожно сказал: – Влад, пока ничего, указывающего на наличие ещё одной не замеченной «Эрестфером» базы, нет.
– Я понимаю, – хмуро отозвался я. – Только и ты пойми меня, Керней: куда-то же фрегат девался, в этих системах нет ни единого его следа. Думаю, он обнаружил ещё одну базу, но не смог уже оттуда выбраться…
– Ох, Комаров, не знаю, во что ты меня опять втравливаешь. Концентрация ударной группы флота на дальности одного прыжка на границе скопления уже почти завершена, ещё пара часов – и флот будет готов нанести удар. Пойми, маховик уже раскручен, как ты мне предлагаешь остановить всю эту махину? Объяснить, что у кое-кого нехорошее предчувствие? Подтверждающих данных нет, ни от «Эрестфера», ни от наших дальних сканеров. Тянуть тоже нельзя, сам понимаешь, пока необроны не успели окопаться…
– Да знаю я, – не выдержав, зло оборвал я каперанга и, мысленно досчитав до десяти, постаравшись успокоиться, слишком многое сейчас стоит на кону, начал излагать Кернею пришедшую мне в голову идею: – Ладно, флот мы не остановим, но и не надо. Если я прав и пятая база существует, при нападении на аванпосты какой-то сигнал-предупреждение они отправят. Отследив его направление, выйдем на эту базу, недаром же мы разведдроны вывесили над каждой планетой. Нам самое главное – быть готовыми к немедленному прыжку и тут же прыгать по полученным координатам. На финише делаем рекогносцировку, а там либо работаем сами, либо ждём подмогу. Пойдёт такая идея?
– Ладно, – хмыкнул О’Кифф, – с командующим эскадрой я поговорю. Мы формально к ним не относимся, в составе ударной группы нас нет. Приказа о включении в состав я тоже не видел. Мы здесь по личной просьбе командующего флотом, не более. Думаю, у него особых вопросов не будет, да к тому же ты вполне можешь постановку задачи в рамках «Стойкого» определять самостоятельно. – И с тихим щелчком О’Кифф отключился.
Переключившись на Сааринен, я бросил:
– Сара, через пятнадцать минут строй личный состав на нижней палубе.
Принял короткое подтверждение: Сара, как всегда в боевой обстановке, отвечала кратко, чётко и по существу. Задержавшись у выхода, посмотрел на отражение в зеркале своей такой непривычной короткостриженной головы, сжал до хруста кулаки. Это первая полноценная боевая операция, в которой мне предстояло участвовать здесь, в этом теле, если, конечно, не брать в расчёт сумбурный вояж по Новой Земле. Нет, действительный боевой опыт был и у майора, несколько операций против холорианских пиратов я «помнил», и достаточно хорошо. Да и свой собственный, чеченский опыт снайпера в составе РДГ кое-что значил, но всё равно лёгкий мандраж не отпускал. Через пятнадцать минут, спустившись, я остановился перед строем, который возглавляла Сааринен. Вскинув руку в воинском приветствии, Сара отрапортовала:
– Та-щ майор, по вашему приказанию личный состав построен, старший группы капитан Сааринен.
Я внимательно оглядел ряд стоящих передо мной офицеров. В основном – офицеров, поправился я, скользнув взглядом по стоящим на левом фланге Седых и Жолондзевскому. Всего пятнадцать человек, десяток во главе с Сааринен, трое прикомандированных – Герра, Жолондзевский, Седых, чуть в стороне – мехвод «Циркона» и пилот «Утюга». Во всей этой суматохе что я, что остальные о курсанте банально забыли, и теперь, словно Нильс с дикими гусями, он курсировал с нами по скоплению. Получая, судя по всему, огромное удовольствие от всех приключений.
«Нет, – подумал я, – по возвращении первым делом обратно в училище, вот прям с ходу: трап подъехать не успеет, выпну с корабля с вещами».
– Долго говорить не буду.
Пятнадцать пар глаз, смотрящих на меня, были внимательны и серьёзны. Двое новичков в группе, но не новичков в деле, их направил Фёдоров с флагмана. Не пожалел, хотя от сердца оторвал. Я внимательно изучил их личные дела. Мехвод, сержант, с кривым шрамом, идущим через челюсть к шее и скрывавшимся под воротом куртки. Раненный, на горящем БТР до последнего в паре с наводчиком прикрывал взвод пехоты. Наводчик сгорел, мехвод чудом выжил.
Пилота «Утюга», старлея, я даже немного знал. Он получил прозвище Серафим, когда прорвался сквозь сплошной заградительный огонь и вытащил зажатую в горах группу спецназа, ещё на спуске получив несколько пробоин в борт челнока и два осколка в грудь. Почти отвесно рухнув вниз, сумел затормозить, на пределе перегрузки забрать группу и проскочить обратно, в коридор, пробитый парой штурмовиков. Отключился старлей только после посадки на палубу. Врачи потом долго разводили руками: пилот должен был потерять сознание ещё на спуске от болевого шока.
