– Есть, та-щ адмирал!
Командир 3-й флотилии усмехнулся, оттаивая:
– Я подумаю, что написать в рапорте. А теперь ты, каперанг… – Старинов обратил внимание на старающегося не отсвечивать О’Киффа. – Расскажи мне, какой умник придумал так разместить мостик и навигационный пост. Нет, я знаю, что твоего мнения никто не спрашивал, ты обрисуй мне достоинства и недостатки в боевой обстановке. Майор, – кивнул он мне напоследок. – Можете быть свободны.
Оставив О’Киффа отдуваться дальше в одиночку, я обошёл офицеров по крутой дуге и поднялся на борт корвета. Причальный рукав плотно присосался к борту «Стойкого», возле раскрытого люка бдил вахтенный, утомлённо лупая глазами, ещё бы: комиссия на судне и вокруг судна, не расслабиться. Мне же нужно переговорить с Рраумом о проведённом им анализе в отношении Фрайса и его деятельности. Того, чем майлар занимался каждую свободную минуту с момента вылета с Нулевого Мира.
По понятным причинам ни Рраум, ни Лин с корабля не сходили. Военная база – это вам не гражданская станция, инопланетяне тут появляются или в рамках официальной делегации, от ваших нашим, или под конвоем, третьего не дано. Поэтому майлара стоило искать в его кубрике, из числа резервных, не закреплённых за командой.
На третьей палубе было тихо, команда вся на базе, бокс БМД пустовал, видимо, мехвод угнал его на полную диагностику, только у раскрытого грузового люка виднелось какое-то шевеление. Неразборчивые голоса я различил за несколько метров до искомой двери, еле слышные, они тем не менее разделялись на два тона. Вдруг из резко распахнувшегося створа на меня вылетела девушка из корабельной команды. Почти столкнувшись, она ойкнула, глядя на меня расширившимися глазами. Дико покраснела, пискнув:
– Извините! – И умчалась, будто за ней гнались все демоны ада.
– Развлекаешься? – поинтересовался я, переступая порог оставшегося раскрытым створа.
Вольготно расположившийся в кресле Рраум до предела распахнул пасть, что наверняка означало широкую улыбку:
– Руки чешутся, как хочется заняться калибровкой.
– Твоё знание земных идиом меня умиляет, – вернул я ему ответную улыбку. – Девочку хоть пожалей, тебе калибровка, а её со службы попрут.
Майлар что-то муркнул и хрипло рассмеялся. Я поморщился.
– Ладно, шутки в сторону. – Прищурился на заметно подобравшегося Рраума. – Фрайс и Калиса. Давай выкладывай, что смог накопать.
Майлар дёрнул жвалом, крутанувшись в кресле, одним движением набрал пароль.
– Смотри сюда, Комаров. – Он раскрыл и развернул схему на полный экран.
– М-да… – только и смог протянуть я, глядя на изыски майларской оперативной мысли.
Детище Праэруса – было видно, что он им гордится, как качественно выполненной работой – занимало в распечатке, по моим прикидкам, размер метра два на три. Какая-то хитрая программка построения связей с пиктограммами. Типа виденной в моей прошлой жизни британской разработки, программы «Аналистс ноутбук» для британской же полиции. Два центральных элемента: Фрайс и Калиса. А вот и линия связи от матриарха к Мэйв, дочери. А здесь – оба-на! – Рра-умипо Райчи нарыл, что у Калисы там свой интерес. И это при том, что Райчи – это планета, практически не контролируемая Советом, где правят корпорации и вся планетарная администрация действует лишь в их интересах. Своих клиентов и деловых партнёров они стараются не светить, по максимуму обеспечивая конфиденциальность. Обе цели – и Мэйв, и Калиса, замечательно, но первая в списке, наверное, всё же дочь, Мэйв. Заполучим её, и будет какой-никакой источник информации о местонахождении матери. Я потыкал пальцем в её пиктограмму и приписку, что, предположительно, она находится на планете Севен.
– Ну, теперь всё понятно. Разведка флота обнаружила необронов в нашей системе. С колонией людей, которая находилась на планете Севен, потеряна связь. Как раз где-то там, судя по твоей схеме, и находится дочь матриарха. Думаю, это не просто совпадение, всё-таки для Калисы это серьёзный рычаг давления. Как считаешь?
– Возможно, Комаров, возможно. – Рраум быстро добавил к схеме уточнения, собираясь что-то сказать.
Но тут нас, как всегда некстати, прервали. Щёлкнул коммуникатор:
– Влад, это О’Кифф. Зайди к Фёдорову, он какой-то недовольный с утра, особо подчеркнули, что это не приказ, а просьба, но ты всё-таки не тяни, хорошо?
– Хорошо, Керней. Сразу к нему направлюсь.
Отключился, хмуро потёр пальцами висок. И что адмиралу от меня понадобилось сейчас? По скоплению О’Кифф отчитался, весь прошлый день в штабе провёл. По действиям группы Сара тоже отписалась подробно. Опять какое-то секретное спецзадание?
– Вызывают? – спросил майлар.
Я кивнул, чуть улыбнулся:
– Не вызывают, просят.
Рраум рассмеялся:
– Конечно, ты же теперь большая шишка.
– Смейся, смейся… Ладно, всё потом…
В приёмной адмирала было тихо. Только порученец за столом, на манер секретарши, что-то перебирал, раскидывая бумажки по папкам. Оторвавшись от нудного занятия, он кивнул мне, как старому знакомому, показал на дверь:
– Тебя ждут.
– Что адмирал? – поинтересовался я.
– А-а! – махнул рукой порученец, скривившись.
– Не в духе?
– Ну да, с утра.
– А что так?
– А-а! – снова махнул рукой тот, ничего не объясняя, и опять зарылся в канцелярию.
Пожав плечами – мало ли у Фёдорова день не задался, видать, переехал адъютанта своего пару раз за сегодня, – я приложил руку к панели доступа. Створки разошлись. Небольшой тамбур с встроенными в стенки сканерами, за ним ещё одни створки. Захожу:
– Та-щ адмирал! Разре…
Но меня прервали:
– Владислав Комаров, первый специальный наблюдатель Совета – человек! Рад, рад! – И всё это – растягивая слова и округляя гласные, и откуда такая барственность в голосе?
Вздёрнув бровь, я смотрел, как от стола, сидя за которым хмурился Фёдоров, ко мне шагнул, протягивая руку, некто в дорогущем костюме. Неизвестный просто лучился улыбкой, на его запястье блеснул золотом хронометр со строгим чёрным кожаным ремешком.
– Позвольте представиться: сенатор Манделл!
Я мысленно присвистнул: это же глава Комитета по межзвёздным вопросам! Это всё равно что в сталинские времена со мной бы Молотов пришёл беседовать.
– Рад встрече! – осторожно пожал я его руку. – Только я временно.
Если правительство Альянса – клубок змей, то сейчас передо мной форменная анаконда, которая сдавит в своих тисках, доброжелательно улыбаясь, и сожрёт без остатка. То-то адмирал такой грустный. А тип этот явно по мою душу, вон как весь сияет добротой ко мне, грешному.
– Лиха беда начало – так вы, русские, говорите? – продолжал улыбаться сенатор. – А я ведь вас таким и представлял. – Приобнял за плечи, разглядывая. Обернулся: – А, адмирал? Герой, воин, со стальным блеском в глазах! То, что называется – опора человечества. Такие люди нам нужны! – Отойдя наконец от меня, Манделл присел на краешек стола, барственно махнув рукой: – Влад, не стойте у порога, проходите, здесь все свои.
