Она смотрела на меня как на мужчину, и это обещало перспективы.
– Придурок! – взревел во мне Второй. – А как же Ира?
– Ах! – вздохнул Первый. – Ах!
Инесса выглядела…
Какая, собственно, разница, как она выглядела…
Когда тебе полтинник, то «выглядела» – это проблема первых десяти минут, ну, пятнадцати… А потом к любому «выглядела» привыкаешь.
Выглядела и выглядела… Ничего особенно отталкивающего или притягательного.
– Сергей, – я протянул руку и тоже посмотрел оценивающе. – Чаю?
– Если нет ничего более крепкого… – Инесса расхохоталась. – Шучу.
И пошел бессмысленный разговор про: «у вас симпатичная студия», «я люблю ваш театр, в последний раз смотрела…» И про: «я послушал, как поет Ирма, мне понравилось…», «ее песни… со вкусом… современно и умно́».
Тот самый разговор между мужчиной и женщиной, когда суть произносимых слов абсолютно не важна, потому что глазами, улыбками, да, наконец, опытом своим обмениваются мужчина и женщина совсем иной информацией.
Примерно такой:
– А ты одинокий какой-то мужик или мне кажется?
– И ты тоже?
– Может, склеится у нас что-то, как думаешь?
– Ты шустрая какая…
– Так ведь возраст… Чего тянуть… Я ж не зря раньше пришла.
– Понимаю.
– И я понимаю.
Это все понятно. Но молча.
Она – вслух:
– Ах, театр, театр!
Глазами:
– Ах, одиночество! Ах, любовь!
Я – вслух:
– Ах, Инесса, Инесса…
Глазами:
– Ах, одиночество! Ах, любовь!
Конечно же, заглянула Ирка – она должна была проверить, как тут у меня все.
Показала большой палец и язык. Что она имела в виду – не ясно, да и ладно.
Мне стало скучно, и я решил сказать что-нибудь хоть немножко провокационное.
И сказал как бы абсолютно некстати… То есть не по поводу того, что вслух, а по поводу того, что глазами.
– Знаете, – попытался улыбнуться я. – А вот в том, что раньше замуж выдавали неизвестно за кого, был ведь свой резон. Вам так не кажется? Слово «невеста» знаете, что означает?
– Что? – удивленно спросила Инесса, старательно продолжая делать вид, будто все, что говорилось словами, важнее того, что произносилось взглядами.
– «Невеста» значит «неведающая», которая не знает, кто станет ей мужем. И нормально. Веками так жили. И не мучились: подходит ли он мне, подходит ли она мне… Венчались и – вперед! И свыкались как-то, и все в порядке было.
«Это вы к чему?» – спросила Инесса глазами.
Но вслух не сказала ничего.
Я продолжил:
– Инесса, вы никогда не задумывались: какое количество времени, сил, энергии, да просто своей души тратят современные мужчины и женщины только на то, чтобы разобраться: подходит ли тебе он или годится ли тебе она? И при этом все равно ошибаются, расходятся, отправляются в новый поиск и снова ошибаются… Нет бы просто принять то, что есть, и успокоиться. Придумали эту дурацкую историю про две половинки яблока, которые, видишь ли, носятся по миру в поисках друг друга… Раньше не думали ни про какие половинки и жили себе спокойно…
Инесса явно не понимала, как реагировать, и потому буркнула довольно, признаться, нелепо:
– Всяко бывало.
– Всяко. Но меньше, чем сейчас, было всякого.
Инесса размякла, словно боясь себе признаться в том, что понимает: еще чуть-чуть – и слова будут о том же, о чем говорят глаза.
Я понял, что надо переходить в атаку.
Зачем это делать? – я уже не думал. Просто понеслась. И все.
– Вот вы, например, красивая и умная женщина… – Не родилось еще ни одной дамы, которой бы не понравился такой комплемент. – Красивая и умная, – повторил я. – А одинокая…
Инесса спросила именно то, что должна была спросить:
– Откуда вы знаете?
И тут зазвонил внутренний телефон: пришла Ирма.
Ну что ж… Начало было положено. А телефон Инессы у меня был. Что важно.
_______________________________________________
Я очень боялся натолкнуться на маму в коридоре, а то пришлось бы базарить не только, почему я так рано пришел, но и про ляговоз.
Но мама, к счастью, как всегда, лежала в своей комнате.
– Кто из Сережей пришел? – сонным голосом прошептала она, предполагая, видимо, что кричит.
– Мам, это я. Сейчас зайду к тебе.
Ляга нырнула в аквариум, сразу залезла на остров и уставилась на меня.
«Доволен жизнью?» – спрашивал ее взгляд.
Конечно, я все придумываю про Лягин взгяд. Наверное… Разве это столь важно? А разве про взгляды друг друга люди не придумывают?
– Доволен, – ответил я. – Все классно получилось, скажи?
Ляга выслушала меня.
Нет, ну, правда: она никуда не делась, она дослушала все, что я сказал, еще чуть-чуть посидела и только после этого нырнула в аквариум.
Она плыла неспешно, спокойно и даже как будто раздумчиво, словно какая-нибудь дамочка в бассейне после трудного дня.
Из комнаты раздался теперь уже действительно громкий мамин голос:
– Сынок, ты здесь? Что случилось?
Я сильно потер глаза, пошел к маме и сказал умирающим голосом:
– Мам, у меня голова раскалывается. Устал, наверное. Напишешь записку?
Мама приподнялась в кровати, изо всех сил изображая волнение.
– Боже мой, сынок, – привычно вздохнула она. – У тебя глаза такие красные. Что случилось?
– Устал, наверное. Напишешь записку?
– Конечно, конечно.
Мама поцеловала меня и опять углубилась в телевизор, по которому показывали очередное дневное ток-шоу про то, почему мы так плохо живем и кто в этом виноват.
Семен Витальевич был всерьез убежден, что человек, который пришел домой из школы, потом попрется обратно. Наивные люди, эти учителя!
Ляга сидела на своем острове, смотрела вдаль и думала о чем-то своем.
Интересно, о чем думает лягушка, сидя посреди аквариума и глядя на стену, которая ей кажется далью?
Впервые я подумал, что Ляге скучно и надо бы ей найти товарища.
Я не успел как следует подумать эту мысль: телефон сообщил, что пришла эсэмэска.
Ирка.
«Ты где?»
«Дома. Что я, тупой в школу возвращаться?»
