Он выкрикнул:
– Лена?
Она вздрогнула, увидела его и мягко улыбнулась:
– Иван?
Кивнув, он подхватил ее чемодан и со вздохом спросил:
– Ну что? Двинули?
Леночка радостно закивала.
Как ни странно, Леночка эта, его, так сказать, сестра, оказалась вполне симпатичным человеком. Он даже был удивлен – в ту единственную встречу на вокзале она показалась ему капризной и неприятной. Сейчас же она всему искренне восхищалась, всему радовалась и вообще оказалась смешливой и остроумной хохотушкой. Он так боялся ее приезда, так не хотел его, но неожиданно, вдруг, с Леночкой, с его «так сказать, сестрой», ему оказалось легко и весело.
Увидев его запущенную квартиру, Леночка, выпив чаю с дороги, принялась за уборку. Он убежал по делам, а вернувшись, остолбенел: квартира была не просто чистой – сияла! Висели чистые занавески, блестели пол и кухонные шкафчики, а бабкина люстра сверкала отмытыми плафонами. Но самое главное – запах! В квартире замечательно и ново пахло домашней едой.
Раскрасневшаяся Леночка выглядела усталой. Смущаясь, достала из духовки запеченное мясо с картошкой.
– Где взяла? – изумился он.
– Где, где! С собой привезла! Папка перед моим отъездом поросенка зарезал. Мамка велела, боялась, что я здесь у вас оголодаю. Такая смешная! А я вообще-то хочу похудеть, – нахмурилась Леночка.
Выпили по стакану белого вина, разомлели оба, и пошли разговоры. Говорила в основном Леночка.
О родне – так она назвала родителей – отозвалась коротко, скупо:
– Папка – человек неважный, потому что запойный. Пока в завязке – спокойный и работящий, рукастый. А как начнет заливать, беги со двора. Словно черт вселяется – не мой папка, а бес с рогами. Мамку гоняет, руки распускает. Она от него в сарае прячется.
– Бьет? – изумился Иван. – Да как же так, Лен? Как же так можно? Дикость какая! В конце двадцатого века? А милиция? Ну в конце концов, есть же там у вас власть!
– Власть! – Леночка горестно махнула рукой. – Так все же его дружки, собутыльники. Они что, попрут против него? Да и амбал он – ты ж его видел! А пьяный – вообще полный дурак! Однажды на соседа пошел с колом двухметровым – тот еле укрылся. Кто будет с ним связываться? Вот именно, никто.
– А тебя? – осторожно спросил Иван. – Ну тебя он не…
– Меня – нет! – недослушав, ответила Леночка. – Меня он боится! – И тут же весело рассмеялась: – Я ж и сама здоровая! Как двину! Да знает он, что я его не боюсь!
– Ну а что мать? – тихо спросил Иван. – Почему от него не уходит?
– Не уходит? А куда уходить, Ванечка? Ничего у нее нет – ни кола, ни двора. Да и любит она его. Так любит, что все прощает. А я, Вань, – Леночка оживилась, – в город уехать хочу. В большой город, в нормальный. Нет, не в Москву, конечно, здесь и без меня тесно и умных хватает. В Ленинград, например. – И она мечтательно посмотрела в окно, словно за ним, за этим окном, был вожделенный прекрасный Ленинград. – Правда, – Леночка посмотрела на него и рассмеялась. – Правда, я там никогда не была! А ты был, Вань? Что, не брешут? Красота, говорят!
– Не врут, – улыбнулся он, – красота. Да, был. Правда, давно, лет в восемь, с бабкой и дедом.
Он вспомнил эту поездку и замолчал. Как он был счастлив тогда! Нет, потряс его, как большинство пацанов, не крейсер «Аврора» – его потрясли музеи. В Русском он замирал, останавливаясь перед полотнами великих – перехватывало дыхание. Вот это искусство! А его каляки-маляки… Да что говорить – стыдоба. Да и вообще там, в Ленинграде, было одно сплошное счастье – гостиница «Октябрьская» с белыми мраморными лестницами и красными ковровыми дорожками, огромный ресторан, войдя в который, он тут же оробел и расхотел есть. И даже бабка с дедом, как он помнил, в Питере ни разу не поругались.
– Не грусти! – Леночка дернула Ивана за рукав. – А то грудь не будет расти!
Засмеялась Леночка, и улыбнулся он. Пришлось улыбнуться. «Что поделать, – подумал он. – Провинциальная девчонка, откуда ей другого набраться?»
Странно, не мог понять Иван. Его красавец отец и этот красномордый алкаш, вонючий бугай Павлик! Как мать не видела разницы? Просто отца она не любила – вот и весь ответ, все очень просто. Наверняка она мучилась, пыталась приспособиться, приноровиться, а не получилось. И ушла к тому, кого полюбила. И при всем прочем, кажется, счастлива. Да, чудеса… Ну и его, Ивана, не любила, потому что родила от нелюбимого. Интересно, а так бывает и все это ерунда про безусловный материнский инстинкт? Лену она, кажется, обожает – дочь от любимого мужа.
С утра Леночка напекла блинов, достала из чемодана – вот дура, забыла! – литровую банку янтарного меда, и они долго и с удовольствием завтракали и строили планы – была суббота. Отправились на Красную площадь, зашли в ГУМ и съели легендарное мороженое с «шапочкой». Леночка пришла в восторг и попросила вторую порцию:
– Эх, никогда не похудею!
Он видел, как она искренна в своих чувствах и эмоциях, и эта «так сказать, сестра» нравилась ему все больше и больше.
Назавтра были Третьяковка, потом ВДНХ. Он туда не стремился, но Леночка настояла:
– Быть в Москве и не побывать на ВДНХ?
– Ну ладно, поехали. Что с тобой сделаешь!
А там, как ни странно, было совсем неплохо – и погодка, как говорится, способствовала: мягкий морозец, наряженные елочки, сверкающие огнями, пестрые конфетти на свежем снегу. Гуляющий праздный народ был весел и возбужден. Приближался любимый праздник советских людей – Новый год.
Вечером, под чаёк и жареную картошечку с салом, оттуда же, из Ленкиного потертого чемодана, снова пошли разговоры. Леночка осуждала мать.
– Не понимаю, как она так? – искренне удивлялась сестра. – Она же нормальная! Меня вон как любит. Прям с ума сходит, когда я болею или что еще. А с тобой…
Он видел, что ей неловко, неловко за их общую мать. Успокоил:
– Да не думай об этом! Ну, так получилось. Сначала они с отцом уехали, а бабка с дедом меня не отдали, ну а потом разошлись. Отвыкла она от меня, наверное, так. Да, собственно, и не привыкала, потому что не растила. А мне с бабкой и с дедом было отлично, не думай! Райская жизнь у меня была в Староконюшенном. И не переживай за меня, не стоит. Я был вполне счастливым ребенком!
Успокаивал, но она долго не могла прийти в себя, сидела грустная и виноватая.
Леночка делилась планами: сначала училище в соседнем поселке – подумаешь, всего полтора часа пехом! Это два года. Ну а потом – институт!
– Я, Ваня, хочу быть врачом. И только хирургом, не смейся!
Да он и не смеялся – почему-то сразу поверил, что у нее все получится.
– Замуж я вряд ли выйду, – грустно вздохнула она.
– Ты что, почему? – удивился Иван. – Откуда такие дурацкие мысли?
