В домах патрициев интерьер не такой строгий, как представлялось археологам XIX века. Конечно, мебель не отличается разнообразием, мелких предметов почти не увидишь, но стульев и кресел много, и выполняют они различные функции: можно на них сидеть, возлежать, позировать, а также с их помощью демонстрировать, разграничивать и организовывать домашнее пространство. Часто они прикрыты более или менее небрежно наброшенной тканью, цвет которой бывает разным и меняется в зависимости от моды, но чаще всего выдержан в красных тонах, равно как и стены и вся обстановка в целом. Так продолжается как минимум до конца II века.
Наблюдается ли та же тенденция и в одежде? На такой вопрос ответить нелегко. Долгое время при изучении одежды Древнего Рима, как и одежды любой другой исторической эпохи, цвета вообще не принимались во внимание. Исследователей интересовало другое: археология форм, количество предметов, из которых состоял костюм, состав тканей, аксессуары, а о цветовой гамме никто и не думал. К тому же древние тексты в этом отношении не слишком многословны, а изображениям доверять нельзя. Авторы охотно рассказывают о чьей-то экстравагантной или даже скандальной манере одеваться, но о цветах повседневной одежды говорят очень мало. На изображениях люди, как правило, запечатлены либо в одежде причудливых цветов, либо в одежде, цвета которой соответствуют особым обстоятельствам, но в обычной — крайне редко. И все же, насколько можно судить, четыре цвета встречаются чаще других: белый, красный, желтый, черный, и каждый — во множестве разнообразных оттенков. Желтый и оранжевый носят главным образом женщины; черный — некоторые судейские и те, кто соблюдает траур: впрочем, сплошь и рядом это темно-серый или темно-коричневый, а не настоящий черный. При Империи богатые выскочки любят щеголять в красном, тогда как «старые римляне» остаются верны белому или некрашеной шерсти
[61]. Несколько раз, притом с течением времени все чаще и чаще, появление новой моды — пришедшей с Востока или от варваров — вносит разнообразие в устоявшуюся цветовую гамму. При Нероне некоторые патриции и даже сам император бросают дерзкий вызов общественному мнению: одеваются в зеленое. Но заметнее всех нарушают традицию римские матроны: они изменяют привычной хроматической триаде «белое-красное-желтое». С конца I века их видят в синем, в фиолетовом, в зеленом или, подобно кельтам и германцам, в туниках (tunicae), платьях (stolae) и плащах (pallae) в полоску, в клетку, с ободком вокруг талии и всевозможными разноцветными узорами.
Если нам мало известно о цветах одежды римских матрон, то о цветах их косметики мы знаем больше. С установлением Империи они начинают краситься очень ярко и заметно: белым (мел и свинцовые белила) красят лоб, щеки, предплечья; красным (rubrica, рокцелла
[62]) — скулы и губы; черным (зола, угли различного происхождения, сурьма) красят ресницы и подводят глаза. Многие авторы с возмущением говорят о женских лицах, «размалеванных» ornartrices (служанками, занимавшимися туалетом госпожи), и о целом арсенале баночек и флаконов с притираниями, который держит у себя каждая матрона, чтобы наводить красоту. Но женщины, злоупотребляющие косметикой, не украшают, а уродуют себя, как утверждает Овидий, большой знаток женской красоты: «Искусство приукрашивания делает кожу женщины привлекательнее только при условии, что оно остается не слишком заметным
[63]. Через несколько десятилетий ту же мысль высказывает Марциал, обращаясь к некоей Галле, которая злоупотребляет гримом и у которой днем одно лицо, а ночью другое: „Ты мастеришь себе лицо, о Галла, с помощью сотен горшочков с притираниями, но лицо, которое мы видим у тебя днем, не спит вместе с тобой ночью“
[64].
Наряд женщины дополняют всевозможные драгоценности, амулеты, подвески. И здесь тоже доминирует красный цвет, не только потому, что он красивый и соблазнительный, а еще и потому, что он, как считается, приносит счастье. Вот для чего римлянки носят на себе драгоценные и полудрагоценные камни (рубин, гранат, яшму, сердолик), окрашенные и отшлифованные шарики стекломассы, кусочки киновари и коралла в оправе из благородного металла. Некоторые мужчины, особенно в эпоху поздней Империи, следуют примеру женщин — носят поверх одежды или под ней не слишком бросающиеся в глаза драгоценности или амулеты красного цвета, думая — как и люди палеолита, — что такие предметы могут уберечь их от зла. И чем ярче, насыщеннее красный цвет, тем сильнее действие драгоценного камня или амулета. Поэтому из камней больше всего ценится рубин. Это главный красный камень, у него много разных достоинств: говорят, он согревает тело, стимулирует сексуальную энергию, просветляет разум, отгоняет змей и скорпионов. Часто рубин отшлифовывают так, чтобы формой он напоминал каплю крови. Коралл тоже в цене: говорят, он предохраняет от многих опасностей, в том числе от молнии; многие моряки укрепляют на верхушке мачты „коралловый камень“ (римские ученые считают коралл минералом). Говоря о драгоценных камнях и тканях, авторы соперничают друг с другом в изобретательности и в богатстве словаря, когда им нужно определить, какой из оттенков красного ярче и красивее остальных
[65]. Как ни странно, победителем в этом хроматическом соревновании становится… цвет петушьего гребешка (rubrum cristatum). На наш взгляд, это неожиданный выбор, а вот римлян он, в общем, не удивляет: петух для них — предмет восхищения, почти религиозного поклонения. Петух является атрибутом многих богов (Аполлона, Марса, Цереры, Меркурия), он играет важную роль в гадательных практиках: изучив его пение, его походку, прыжки, хлопанье крыльями, его отношение к еде, гадальщики дают клиентам рекомендации, как им следует вести себя или какое решение принять. В кругу военных часто прибегают к таким гаданиям, чтобы узнать, стоит или не стоит ввязываться в бой. Немало военачальников обязаны петуху самой славной из своих побед. Что побудило Плиния, который тоже был военным, произнести удивительную фразу: „Петухи — властители мира“
[66].
Такой громкой славой петух во многом обязан своему красному гребешку. Понятно, что птица, которая носит на голове подобное украшение, должна быть любима богами, должна служить им вестником. При всем при том надо учитывать, что для римлян символика, связанная с красным, является более выразительной, чем символика, связанная с любым другим цветом, и они чутко реагируют на все, в чем, по их мнению, проявляется эта символика. Тит Ливий рассказывает, как однажды в Риме, зимой 217/216 года до нашей эры, в самый разгар Пунической войны, накануне нападения Ганнибала на римское войско, со скотного рынка (forum boarium) сбежал рыжий бык, поднялся по лестнице доходного дома на четвертый этаж и выбросился в пустоту. Это чудо было истолковано как предвестие двух кровопролитных битв, в которых римляне были наголову разбиты: битвы при Тразименском озере и битвы при Каннах, двух едва ли не самых страшных военных катастроф в истории Рима
[67].
