– Детка, – сказала мисс Дюбарри, – это было потрясающе. Неудивительно, что Ник так за тебя цепляется. Хорошо, что я работаю в другой области, соперничества наша дружба не вынесла бы.
– Когда следующий выход? – спросил Майкл.
– Около половины третьего, – сказала мисс Лафосс.
– Боже! – простонал Майкл. – Я столько не высижу.
– Тебя никто и не просит, – заметила мисс Лафосс.
– Выпьем? – предложил Тони.
Мисс Лафосс слегка наклонилась к мисс Петтигрю и коротко прошептала:
– Не смешивайте одно с другим. С непривычки это смерть.
– Вам? – спросил Тони.
– Я предпочла бы, – сказала мисс Петтигрю, – немного сухого хереса.
Тони уставился на нее.
– Я не ослышался? У меня точно все в порядке со слухом?
– В моем возрасте… – начала мисс Петтигрю.
– О, нет! – умоляюще перебил он. – Вашего возраста на сегодня вполне достаточно. Я все понял. Херес, значит, херес.
Мисс Петтигрю не уловила смысла этой сценки.
– Бисквитный торт, – внезапно сказала Рози. – Малиновый джем, сливки и ложечка хереса, о, наслаждение… Налейте мне виски.
– Двое нас, – сказал Майкл. – Официант!
Они занялись напитками. Посетители то и дело подходили к их столику. Мисс Петтигрю вскоре бросила попытки запоминать имена и лица.
– А вот и Джо с Анджелой! – воскликнула мисс Лафосс.
Мисс Петтигрю с интересом повернулась к соседнему столику, за которым мужчина медленно сползал все ниже и ниже на своем стуле. Еще немного, и он окажется на полу. Успеют ли его сотоварищи вовремя спасти его? Мисс Лафосс продолжала:
– Джиневра, Джо Бломфельд. Джо, мой добрый друг мисс Петтигрю.
Мисс Петтигрю, удивленная формальностью представления, обнаружила, что Джо внимательно смотрел на нее. Крупный, немолодой мужчина, лет пятидесяти. Не позволил себе расплыться – фигура, можно сказать, неплохо сохранившаяся. В таком возрасте скорее одежда украшает мужчину, чем наоборот; безукоризненный смокинг, белый пластрон, цветок в петлице. Крупная голова, мощная челюсть, насмешливые глаза, саркастические губы, волосы начинают седеть.
Его взгляд выражал легкое удивление. Затем глаза его загорелись, а лицо приняло дружественное выражение. Он тепло улыбнулся, как бы обрадовавшись внезапному появлению собеседницы своего возраста. Мисс Петтигрю была удивлена не меньше его, вдруг почувствовав, что ее собственные губы разошлись в скромной, но осторожно доверительной улыбке. Они поздоровались. Оба они принадлежали иному поколению, и это их объединяло.
– Джиневра, Анджела. Анджела, это Джиневра.
Мисс Петтигрю посмотрела на юную женщину.
– Как поживаете?
– Как поживаете, – протянула Анджела высоким, почти плаксивым голосом.
Из всех знакомых мисс Лафосс она была первой, кто пробудил в мисс Петтигрю прежний, так хорошо знакомый стыд и страх. Такая молодая, такая хрупкая, такая уверенная в себе. Казалось, ее взгляд насквозь пронизывал роскошь, доставшуюся мисс Петтигрю с чужого плеча, и проникал глубже, к ее сути, презирая ее. Мисс Петтигрю болезненно покраснела и выпрямилась.
На Анджеле было ярко-алое облегающее платье, подчеркивавшее маленькую, высокую грудь, осиную талию, узкие бедра и стройные ножки. Волосы ее отливали серебром. Мисс Петтигрю не могла оторвать от них глаз. Видимо, это и называют «платиновая блондинка»?
«Крашеная, – вмешался строгий голос в голове мисс Петтигрю. – А у милой мисс Лафосс все свое».
Лицо Анджелы носило застывшее выражение – безукоризненное каждой черточкой, но совершенно безжизненное. Огромные синие глаза без тени теплоты, длинные завитые ресницы, аккуратный прямой нос, прелестный бледно-розовый оттенок кожи, ротик – как бутон алой розы, прическа высчитана до последнего волоска. Готовый шедевр женственности, но мисс Петтигрю не готова была петь ему хвалу, не увидев, в каком виде она выходит из ванной.
Мисс Петтигрю незаметно вздохнула и отвела глаза. Какая жалось, что такой прекрасный мужчина попал в плен к такой вертихвостке. Конечно же, всем известно, что единственная причина для юной женщины быть с пожилым мужчиной – это вытянуть из него все, что получится, но также известно, что мужчины с возрастом заметно глупеют.
– Пересаживайтесь к нам, – пригласил Майкл.
– Только если мы не помешаем, – сказал Джо.
– Нисколько, – сказала Рози.
– Благодарю, – отозвался Джо.
Анджела промолчала. Она слышала где-то, что излишние разговоры, излишний смех и особенно излишнее возбуждение способствуют преждевременному старению, так что в дополнение к основной причине ее молчания, а именно что ей, как правило, было нечего сказать, она еще и пыталась сохранить свою красоту как можно дольше.
– Официант, – позвал Тони, – пару стульев.
К их столу приставили еще один небольшой столик и два стула. Оркестр снова заиграл. Кроме мисс Петтигрю, мисс Лафосс и Майкла, все ушли танцевать. Мисс Петтигрю ощущала из-за этого некоторую неловкость. Необходимо было объяснить мисс Лафосс, что она вовсе не была против посидеть сама по себе. В следующий раз она обязательно так и скажет. Даже Джо, с несчастным выражением на лице, тяжело переступал по полу, ухватившись за Анджелу. Танец закончился; за ним последовал еще один восхитительный общий разговор, потом снова заиграла музыка.
– Прошу, – сказал Тони мисс Дюбарри.
– Наш танец, – обратился к Рози Джулиан.
Пары одна за другой отходили от стола. Мисс Петтигрю грустно провожала их взглядом, размышляя об ушедшей молодости и упущенных возможностях.
Джо внезапно встал, подошел и навис над мисс Петтигрю – дружелюбная, вежливая глыба.
– Вы позволите? – сказал он.
Глава тринадцатая
01:15–02:03
Мисс Петтигрю вздрогнула.
– Вы приглашаете меня? – переспросила она.
– Почел бы за честь, – подтвердил Джо, глубоко поклонившись.
– Увы! – трагически сказала мисс Петтигрю. – Я не умею.
Джо просиял.
– Какое совпадение, – сказал он. – Я тоже только притворяюсь.
Он спокойно подтянул к себе стул, оставленный Тони, и опустился на него, по соседству с мисс Петтигрю. Потом вздохнул облегченно.
– Старость, – сказал Джо. – И брюхо.
– И никакое не брюхо! – возмутилась мисс Петтигрю.
– Хорошие портные, – сказал Джо. – И хороший пояс. Но все на месте.
Он довольно похлопал себя по животу.
– Вовсе нет, – горячо возразила мисс Петтигрю. – Превосходное сложение, если мне будет позволено высказать свое мнение. Мужчине средних лет требуется солидность.
