– Дэвид? Дэвид?
Парень шарит пальцами по полу, наконец находит телефон.
– Я тебе перезвоню.
Двадцать минут спустя Дэвид поднимается на ноги и плетется в душ. Он стоит в кабине неподвижно и долго, струи, как расплавленные иглы, бьют по его бедному телу. Парень чувствует одновременно и боль, и нежность, мышцы ноют, будто он только что позанимался в спортзале. Дэвид пытается вспомнить и собрать воедино события прошлой ночи. Катастрофическое интервью с Алисой, таблетки Надима и…
Больше ничего.
Дэвид царапает пятно на тыльной стороне руки – штамп из ночного клуба, откуда он взялся, парень не помнит. У него на бедре – темный синяк. Опять же Дэвид понятия не имеет, откуда он взялся. Похоже, у него амнезия.
В конце концов ему удается выдернуть себя, ошпаренного, из душа и начать одеваться. Шатаясь по квартире, Дэвид находит загадочные предметы, остатки бурной ночи: полная бутылка пива на столешнице, битое стекло на кухне, ключи и кредитки, разбросанные на полу. На клочке бумаги незнакомым почерком нацарапан номер телефона. Парень открывает банку с кофе, но его тошнит уже от запаха. Дэвид уговаривает себя выпить стакан воды и набирается мужества проверить телефон. С тех пор как рано утром позвонила Сара, он оттягивал этот момент. Одно из главных, но не единственных видеоправил – не снимать себя впустую. Хотя блогерам вроде Дэвида явно не требуется делать ролики с ограниченным рейтингом, значительная часть онлайн-зрителей – подростки, и в отсутствие ярких новостей какой-нибудь дикий журналист может раздуть что угодно из нейтрального комментария. Даже удаление видео не гарантирует выход из ситуации, скорее наоборот – привлекает нежелательное внимание, делая неизбежным подглядывание – серию скриншотов, извлекаемых из недр интернета.
За годы работы Дэвид видел слишком много примеров краха бизнеса его друзей, когда их неосторожные пьяные замечания подхватывали новостные ленты журналистов-стервятников. Введя логин/пароль, он видит, что три видео были загружены между четырьмя и пятью часами утра. Желудок сжимается. Первое видео – просто несколько секунд длинных, мрачных кадров из клуба – абстракция из неоновых огней и сухого льда, а искаженная линия баса заглушает это бессвязное безумие. Последний ролик, впрочем, сделан в такси. К счастью, в салоне было темно, и даже Дэвид не может разглядеть свои запавшие щеки и зрачки, похожие на блюдца.
Голос Дэвида удручающе бесцветен, когда он нечленораздельно бормочет что-то о встрече с Ксаном, рассказывает о своем потенциальном участии в новом шоу и сообщает о том, что в ближайшее время он поделится с поклонниками целым ворохом подробностей. Видео заканчивается. Тридцать тысяч лайков. Дэвид судорожно вздыхает. Тут нет ничего компрометирующего, кроме разве что крохотного нарушения конфиденциальности. Главное, он уже попал. Решено. Он будет участвовать в шоу.
Он уверен, что тогда все встанет на свои места. Он ведь просто отпраздновал этот факт, верно? И завалился спать.
А шоу уже не избежать. Но сегодня ничего не произойдет.
Парень с трудом поднимается на ноги. Внезапно раздается звонок в дверь. Дэвид замирает. Насколько он помнит, он не ждет никаких посылок. Никто из друзей не пришел бы без звонка. Дэвид смотрит на экран. Он уже отправил около дюжины сообщений и получил ответы, в которых его поздравляют. Никто не упоминает о личной встрече.
Снова звонок – пронзительный и настойчивый.
Испытывая тревогу, Дэвид бредет в холл.
Он делает глубокий вдох, старается придать лицу осмысленное выражение и приоткрывает дверь.
– Привет, Дэвид! Извини, что я на несколько минут раньше.
Алиса делает паузу, глядя на его взъерошенные волосы и растерянную физиономию.
– Если не ошибаюсь, мы условились на двенадцать?
– Гм…
– Черт. Не помнишь? Я поняла, что ты был пьян. Ты оставил мне голосовое сообщение рано утром. Ты жаждал рассказать мне о сногсшибательном шоу, но потом я увидела твое видео и… Слушай, не переживай. Очевидно, ты в порядке… Все хорошо, но ты немного запутался. Может, встретиться в другой раз, да? Когда будешь лучше себя чувствовать…
– Нет, я в порядке, – отвечает Дэвид, заставляя себя улыбнуться. – Точно. Я уже оклемался. И я прекрасно помню, как звонил тебе прошлой ночью. Я помню. Заходи.
Он делает шаг назад, но вдруг передумывает.
– Может, нам стоит выйти и поговорить снаружи? Сегодня классный денек, – самообладание Дэвида дает трещину.
Он неловко улыбается, как ребенок, пойманный на лжи.
– Еще я думаю, что, видимо, потеряю сознание, если не выйду на свежий воздух.
– Куда ты меня ведешь?
Дэвид пока слишком деликатен, чтобы принимать какие-либо решения. Он тащит Алису по шумным полуденным улицам. Хотя парень уже больше трех лет живет в центре Лондона, сегодня его ошеломляют достопримечательности, запахи и звуки. В душном воздухе витает смесь выхлопных газов и прогорклого растительного масла: неподалеку вовсю торгуют канцерогенной курицей гриль. Из-за непрекращающегося рыка машин зубы Дэвида невольно сжимаются. Они продираются сквозь пешеходную давку, и Дэвид чувствует, что все человечество давит на него.
Уличные торговцы расхваливают поддельные сумки «Рэй Барнс» и «Луис Вуитон». Бизнесмены ноют в блютус-гарнитуры. Толстые подростки приклеены к айфонам.
И каждый приближается к Дэвиду почти вплотную, намереваясь не только вторгнуться, но и захватить его личное пространство. Они загрязняют молодого человека запахом изо рта и телесной вонью. Требуется нешуточная внутренняя выдержка, чтобы не свернуться в клубочек и не зарыдать.
Повернув несколько раз, Дэвид и Алиса оставляют толпу позади. Блогер следует за писательницей по пустынному переулку, идущему параллельно главной улице. Несмотря на неуравновешенное состояние, Дэвид понимает, что они попали в район с плохой репутацией. Опасность подкарауливает его отовсюду. Темные стены обмазаны кроваво-красным граффити, брусчатка сверкает битым стеклом. Дэвид, как он часто делает, когда путешествует по городу, воображает себя голубой точкой, дрейфующей по спутниковой карте. Однако сейчас точка кажется близкой к падению с края экрана.
Но он не успевает высказать свои подозрения вслух: неожиданно ему становится видна зеленая пустошь, окаймленная густыми ветвями деревьев.
Открытое пространство заставляет Дэвида занервничать.
– Что мы здесь делаем?
– То есть?.. Ты ведь хотел подышать свежим воздухом.
– Конечно, но я не называл себя серийным маньяком-убийцей, ищущим место, чтобы спрятать свою последнюю жертву.
– Ладно, не переживай. Мой отец постоянно возил меня сюда, когда я была маленькой. Мы называли эту часть Лондона Тайным парком. Хотя, должна признаться, что теперь парк стал менее уютным, чем раньше.
– Это без преувеличения самое жуткое место, где я когда-либо бывал. – Дэвид кивает в сторону деревьев. – По-моему, за мной наблюдают.
