Крильон занял предложенное ему место и заговорил:
— Господа, завтра должна состояться казнь опаснейшего преступника — парфюмера-отравителя королевы-матери. Я уверен, что будет произведена попытка отбить его у палача, но если эта затея удастся, то многим грозит гибель, так как негодяй Рене способен отравить самого Бога и Его святых. Правда, я сам буду эскортировать преступника с отрядом всадников, но на них плоха надежда: при первом же натиске они разбегутся во все стороны, так как кому же охота навлекать на себя гнев мстительной Екатерины Медичи! Ну а один я не смогу сделать ничего. Вот почему мне нужны на завтрашний день несколько добрых молодцов, на которых можно положиться и которые не поддадутся страху перед королевой!
— Ну так что же, герцог, — сказал Ноэ, — не беспокойтесь, пожалуйста! Вы увидите, что мы не из тех, которые способны трусить, когда ими командует сам неустрашимый герцог Крильон!
— Браво! — воскликнул герцог.
В этот момент дверь открылась, и в комнату вошел Лагир.
— Ну-ну, господа! — сказал он. — Должен сказать вам, что мне было-таки трудненько попасть к назначенному часу, так как из-за этого пришлось бросить самую очаровательную женщину во всей Франции и Наварре!
Все с любопытством посмотрели на статного Лагира.
XIV
Вот что случилось с Лагиром.
Рассчитывая часы пути Червонного валета, Ноэ не учел его беспокойной, страстной натуры, которая не позволяла юноше ехать спокойным, деловым шагом. С первого момента Лагир так погнал лошадь, что в Шартр прибыл накануне утром. Правда, его лошадь была в самом плачевном состоянии, но зато юноша за тридцать шесть часов до срока был всего в пятнадцати лье от Парижа. Он остановился в гостинице, пообедал и, выменяв с небольшой приплатой свою лошадь на свежую и крепкую, отправился на ней далее. Вечер еще не успел наступить, как он уже завидел шпили собора Богородицы и въезжал в Медон.
На выезде из Медона он встретил конные носилки, видимо, следовавшие из Парижа. Кожаные занавески были отдернуты, и Лагир мог видеть, что внутри сидит какая-то женщина. Она, по обычаю путешественниц того времени, была замаскирована, но это не помешало Лагиру разглядеть, что волосы незнакомки отличались дивным золотым оттенком.
«Черт возьми! — подумал Лагир, бывший большим любителем приключений такого рода. — Меня ждут в Париже только завтра, так почему бы мне не воспользоваться свободным временем по своему вкусу?»
Подумав это, он без всякого колебания повернул лошадь обратно и поехал вслед за носилками. Путешественница бросила на всадника рассеянный взгляд, в котором сейчас же загорелся некоторый интерес.
Лагир отлично сидел на лошади и был, кроме того, очень красивым, статным парнем, что у женщин считается немалой добродетелью. Этот взгляд ободрил его, и он ревностно пустился вслед за экипажем, что, впрочем, не представляло никакого труда, так как носилки двигались очень умеренным шагом.
Прошло около часа. Замаскированная дама высунулась из окошка и, должно быть, отдала приказание, так как носилки остановились. Лагир, ехавший в десятке шагов, остановился тоже. Постояв минутку, носилки снова двинулись в путь. Дама опять высунулась из окна и могла снова убедиться, что юноша по-прежнему следует за экипажем. Тогда носилки остановились снова; к Лагиру подъехал берейтор, эскортировавший носилки, и сказал:
— Дама, находящаяся в носилках, хотела бы переговорить с вами!
Лагир дал лошади поводья и подъехал к экипажу, отвесив изысканный поклон.
— Не имела ли я удовольствия встретиться с вами на дороге из Медона в Париж? — прелестным голосом сказала дама. Лагир поклонился в ответ. — Значит, вы направлялись в Париж? Так не могу ли я узнать, что заставило вас так внезапно изменить направление?
— Но в Париже меня ждут только завтра, — улыбаясь, ответил Лагир.
— Ну и?…
— Я заметил, что у вас удивительно красивые волосы!
— Благодарю за комплимент!
— И что ваши глаза блестят под маской слишком ярким блеском, чтобы не быть красивейшими глазами во всем свете! — докончил Лагир.
— Иначе говоря, — заметила замаскированная дама, — вам пришла в голову фантазия следовать за мной?
— Вот именно, и я не намерен отказываться от такого удовольствия!
— Однако! — сказала дама, улыбаясь и показывая из-под маски два ряда ослепительных зубов. — Но ведь может оказаться, что я еду очень далеко!
— Ну так что за важность?
— На край света.
— Свет покажется мне слишком маленьким!
— Но вы даже не знаете, кто я!
— Мне достаточно догадки, что вы красивы!
— Однако вы дерзки на редкость! — раздраженно заметила замаскированная дама.
— Простите, — ответил Лагир, — но мне двадцать два года, и я родом гасконец!
— А, так вы гасконец! Может быть, вдобавок и гугенот тоже?
— И не думал быть им!
— Тем лучше! Вы любите короля?
— Которого? — наивно спросил Лагир. — Французского или наваррского? Вашего или моего?
— В самом деле, я и забыла, что вы, как беарнец, подданный Наварры… Но я надеюсь, что вы не намереваетесь заводить эту шутку с проводами дальше?
— Клянусь вам, что я вовсе не шучу!
— Так вы собираетесь следовать за мной все время?
— Наступает ночь, мы въезжаем в густой лес, а ведь во Франции развелось слишком много бродяг и разбойников.
— Я не боюсь их!
— И все же вам придется примириться с тем, что я поеду за вами! Как знать, что может случиться!
Незнакомка погрозила ему пальцем.
— Берегитесь! — сказала она. — Вы можете сильно ошибиться! А вдруг я уродлива?
— О, этого не может быть!
— А если я замужем?
— Ну так что же? Согласитесь, что ваш муж ведет себя так плохо, что его не следует принимать в расчет!
— Это почему?
— Но господи! Раз ваш супруг допускает, чтобы вы ехали одна такой опасной дорогой, да еще ночью, то он заслуживает…
— Еще раз предупреждаю, что мне ехать очень далеко!
— Ну что же, значит, и мне придется ехать далеко!
— Так вы все еще настаиваете?
— Более, чем когда-либо!
— Ну, так хорошо же! Но…
— Пожалуйста, оставьте свои условия, я принимаю их заранее! — сказал Лагир, видя, что незнакомка остановилась в нерешительности.
— Когда мы доедем до дверей моего дома, вы сейчас же повернете обратно!
— Не получив даже надежды увидеть вас когда-нибудь опять?
Лагир произнес эти слова с таким чувством, что незнакомка внимательно поглядела на него и спросила:
