— Совершенно верно, — подтвердила Нанси. — Но вашему величеству должно быть хорошо известно, что я сама тоже родом оттуда и что этим-то и объясняется мое имя Нанси. Таким образом, я хорошо знаю Эриха и могу себе представить, что означает его визит к королеве Екатерине. Надо сказать вашему величеству, что я еще девочкой часто встречала графа и убедилась, что он любит какую-то даму без надежды на взаимность…
— Ну да, — перебила ее Маргарита, — по крайней мере, этой любовью объясняют необычайную мрачность и задумчивость графа Эриха! Безнадежная любовь располагает к мрачности.
— Совершенно верно, — согласилась Нанси, розовея от неизвестной причины, — как любовь разделенная располагает к излишней жизнерадостности. Но подумайте сами, ваше величество, какая любовь может быть безнадежной в положении графа Эриха? Он молод, красив, богат. Трудно предположить, чтобы он не мог снискать любовь своей дамы. Однако он ни за кем не ухаживает, потому что иначе было бы известно, кто именно та непреклонная красавица, которая отказывается увенчать любовь Кревкера. А ведь заметьте, ваше величество, что о любви графа Эриха известно только то, что эта любовь существует, но больше ничего. Из этого всякий проницательный человек может заключить, что Кревкер сгорает страстью к какой-нибудь такой особе, которая недостижима для него по своему рангу.
— Допустим, что так. Что же из этого следует?
— Очень многое, если подумать над этим, ваше величество! Кревкеры — знатнейший род в Лотарингии. Кто выше их? Только принцы крови. Только принцесса и может представлять собой объект недостижимых мечтаний графа Эриха!
— А, так ты думаешь, что граф де Кревкер влюблен в герцогиню Монпансье?
— Нет, ваше величество, — ответила хитрая камеристка, — я не думаю, а уверена в этом! Ну посудите сами. Граф Эрих был мрачен, задумчив и избегал с некоторых пор посещать двор своего принца. Вдруг я встречаю его здесь и вдобавок совершенно преобразившимся. Он сияет надеждой, его взор горит ожиданием счастья. Затем, что ему здесь делать? Если бы он явился по собственной воле, то ему нечего было бы скрывать свое посещение, однако, когда я остановила его на лестнице, он поспешил сказать мне: «Не говори никому, крошка, что ты видела меня здесь!» Значит, он явился не просителем, явился не затем, чтобы исходатайствовать себе какое-нибудь придворное положение при французском дворе, а прибыл в качестве посла от герцога Гиза к королеве Екатерине. Но прежде он избегал двора Гизов. Прежде он был мрачен, а теперь вдруг сияет и берет на себя поручения от Гиза.
— Уж не хочешь ли ты сказать, что герцогиня подарила графа взаимностью?
— Ну вот еще! Герцогиня — достаточно ловкая женщина, чтобы суметь ограничиться одними неясными обещаниями. Но теперь примите во внимание, ваше величество, что при дворе герцога Гиза половина молодежи смертельно влюблена в герцогиню Анну. Что, если эта хитрая женщина обещает в далеком будущем свою любовь каждому из них в награду за услугу, которую они окажут ей теперь? Ведь у герцогини окажется тогда в распоряжении целый отряд храбрецов, готовых ради голубых глаз герцогини на все! Между тем ее всегдашней мечтой было видеть своего брата Генриха как можно ближе к престолу Франции, если только не на самом престоле. Преображение графа де Кревкера заставляет меня думать, что герцогиня уже начала свою кампанию, а тайный визит графа к королеве-матери внушает мысль, что Гизы хотят заручиться ее содействием, рассчитывая на гнев и возмущение властолюбивой женщины, влияние которой вдруг упало. Ну а как Гизы, так и ее величество одинаково ненавидят вашего супруга. Вот почему я и говорю, что теперь ни за что ручаться нельзя!
Маргарита не успела ответить что-либо хорошенькому политику, как в дверь постучали и знакомый голос Генриха сказал:
— Это я!
Маргарита сейчас же вскочила, подбежала к двери, впустила мужа и с боязливостью спросила:
— Ну что?
Юный король обнял жену и сказал:
— Успокойтесь, дорогая моя, пока еще мы не совсем рассорились с возлюбленным братом Карлом!
— Пока еще?… — в ужасе повторила Маргарита.
— Но это не заставит себя ждать! — продолжал Генрих смеясь. — Представьте себе, вчера королева Екатерина напрягла все усилия, чтобы король отправил нас в Наварру, и, как мне рассказывал Крильон, мой возлюбленный брат Карл был готов исполнить просьбу своей матушки; но она испортила все дело большой неловкостью: вздумала просить об освобождении Рене. Ну, король рассердился, и королева ушла ни с чем! Помимо того, вчера случилось еще много всякой всячины!
— А именно? — спросила Маргарита.
— Сейчас узнаете, — ответил Генрих, усаживаясь.
VII
Что же произошло у короля?
Играя с Пибраком и Крильоном в ломбр, король, страдавший в последнее время припадками меланхолии, неожиданно шлепнул картами о стол и сказал:
— Знаете ли, господа, ведь в последнее время я положительно лишился сна!
Королевские партнеры тоже положили свои карты на стол. Пибрак, как истинный дипломат, стал выжидать, чтобы король яснее выразил свою мысль, но Крильон, поддерживая свое реноме человека без страха, небрежно ответил:
— Ну что же, тут нет ничего удивительного, государь!
— Ах вот как! Вы так думаете? — язвительно спросил король.
— Ну конечно! Теперь стоят очень жаркие ночи, и Лувр кишит комарами
[4], укол которых очень болезнен!
— Друг мой Крильон, — добродушно ответил король, — ты все-таки изрядный болван!
Крильон вспыхнул, его ноздри раздулись, но он, смеясь, сказал:
— Черт возьми, государь! Только вы один во всем мире и можете безнаказанно говорить со мной таким образом, потому что будь это…
— Ну-ну! Не сердись, мой честный Крильон! — сказал Карл IX. — Я в очень плохом настроении, а в такие моменты готов ругать без всякого повода всех и каждого!
— Ну так и не будем говорить об этом, государь! — сказал Крильон, удовлетворенный извинениями короля. — Итак, ваше величество оказали мне честь сообщить, что вы в последнее время спите плохо и в этом, очевидно, виноваты не комары…
Губы короля искривились страдальческой улыбкой.
— Ну нет! — сказал он. — Комары действительно немало мешают мне спать, но только бескрылые, настоящие комары, вроде герцога Гиза и его братцев!
— Ну что же, — буркнул Крильон, — это и на самом деле немаловажная причина!
— А кроме того, тут еще этот наваррский королишка…
— Наваррский король — верный подданный вашего величества! — напрямик отрезал Крильон.
— Но он глава гугенотов! — крикнул Карл.
