Книга Солдат императора, страница 132. Автор книги Клим Жуков

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Солдат императора»

Cтраница 132

Конрад прекратил свою «почти истерику», выпрямился и очень вопросительно посмотрел на обоих.

– Ну, есть мысли?

– Есть, – ответил Пауль. – Кавалерия – очень кстати подтянулась. Сделаем так…

Далее он очень сжато и толково объяснил что хотел. Пикинеры со своим громоздким оружием не могли развернуться в бреши? И хорошо. Вперед пусть идут алебардисты. И древко покороче, и вдарить можно в случае чего. Проблему фланкирования он собирался решить посредством спешенной кавалерии. Две колонны конников должны были втянуться по бокам под прикрытием алебард, которые навесом планировалось выставить у них над головами, и сковать боем янычар на флангах. С коротким оружием это было сподручнее. Алебардисты вламывались вперед и расчищали путь основным силам.

– Но для начала пускай мои парни крючьями алебард растащит трупы из завала. А то хрен проберешься, – закончил Гульди.

– Разумно по моему, – сказал Франциско, почесывая по привычке стальную полусферу затылка.

– Разумно… – проскрипел Конрад ворчливо, – это нужно было сделать полчаса назад! Ты где был все это время, умник?!

– Брось, Конрад, что поделать. Все мы выступили не очень. Командуй, что ли?

– Не очень… двадцать три парня положили… у-у-у-уй! – Бемельберг поморщился, сдавив нащечники штурмхаубе, и зычно гаркнул:

– Внимание! Назад! Шагом! Марш! – Строй слажено откатился, немало удивив турок по ту сторону. Сюрпризы их еще ждали.

– Пикинеры! На вытянутую руку вправо разомкнись! Алебардисты вперед! – И, обращаясь к Паулю, уже тише:

– Иди к своим, сын войны.

– Делаем, как договорились. Франко! Сейчас мы растащим холодных. Дели бойцов на две колонны и выводи по бокам. Сигнал к атаке – барабан, как обычно.

Янычары запоздало поняли что происходит. Алебардисты крючьями цепляли своих покойных товарищей и редких турок, вытаскивая из пролома. Совсем скоро на земле осталось три-четыре развороченных тела, которые не могли помешать атаке. А турки не могли помешать страшной расчистке, ведь сунуться в брешь – означало лишиться преимуществ флангового прикрытия и пойти на фронтальную схватку с озверевшими ландскнехтами.

Франциско стоял в левофланговой колонне и молился, как обычно в свободную минуту. Его конники тоже, наверное, молились, а если нет – очень напрасно, ведь им предстояло выскочить из-за стены прямо на копья янычар и сабли спах. Латы, конечно, здорово спасают, но ведь дырочка всегда отыщется, не так ли? Иначе все войны давно бы закончились.

Приготовлениям, как и всему на Земле, суждено было закончиться. А после этого грохнул барабан, опустились на укол алебарды, впечатались в пыль башмаки.

Началось!

Ландскнехты были очень разъярены долгим топтанием и неоправданными потерями. Они как один шагнули в пролом и слаженно надавили на янычар. Последние дрались отчаянно, да противопоставить железной стене, ощетинившейся алебардами ничего не могли. Привычно откатились назад. Приготовились ударить с боков, но не тут то было. Вперед рванулись спешенные испанцы.

Их тяжелые кавалерийские латы отменно исполнили роль передвижного щита, а короткое оружие позволило схватиться с турками грудь в грудь… и продавить строй. И еще. И еще. В пролом потянулись пикинеры.

Падали люди, валились с обеих сторон, но теперь смуглые тела в кольчугах и шелковых кафтанах все чаше оказывались под мельтешащими башмаками. А светлокожие люди в кирасах неспешно и неуклонно вползали в брешь, расширяя плацдарм. Когда же за стену смогли выйти пикинеры, натиск приобрел неостановимый характер.

Наконец, под сверкающим полукругом, нарисованным чей-то алебардой, упал знаменосец. Зеленый стяг закачался. Закачался и людской полумесяц. Дрогнул. Десятки рук потянулись к древку знамени, но воинская удача была неумолима. Сегодня она однозначно стояла в строю ландскнехтов.

Парчовое полотно смялось в кровавой грязище, а стена турок раскололась, разлетелась не хуже чем каменная преграда под ядрами.

Франциско видел, как его двойник сходится с воинами в тюрбанах, одетых поверх шлемов, тюрбановидных шлемах, одетых на тюрбаны, затянутыми в кольчуги и непривычные кольчато-пластинчатые доспехи с непроизносимыми названиями «юшман» и «бехтер». Он рубил мечом, повисая на щитах, его бойцы крушили шестоперами и клевцами, рвались вперед, как безумные.

Вот он парировал кривую саблю, сунул гардой, саданул лезвием, оттолкнул противника, рубанул в бок, и тут, неведомо откуда прилетевший топор упал на его шлем. Всеохватывающее зрение внезапно сфокусировалось до узкого обзора из под козырька бургиньота, перевернулось, сжалось в точку и сгинуло в темной бездне вращающихся цветных пятен. Боли по прежнему не было. Не было и страха.

Тьма мгновенно расступилась, или прошла целая эпоха, это Франциско не ведал. Но вынырнул. Вынырнуть довелось в совершенно ином месте, в иное время, гораздо раньше. Хотя «раньше», равно как и «позже», превратились в довольно отвлеченные понятия.


Молодой, совсем юный мальчик стоял на коленях перед уютным домашним алтарем и молился.

Древний иконостас коптила одинокая свеча на высоком подсвечнике, выхватывая дрожащей сферой света суровые лица бородатых святых. Желтоватое мерцание оставляло в полутьме и мальчика и раскрытую книгу перед ним.

Сумрак не мешал высокому нескладному пареньку, который давным-давно наизусть знал все, что нес через века тяжелый пергамент. Разбуди ночью и потребуй декламации, и он без запинки прочитал бы все от «Credo» [107] до любого псалма или любого места из Апостольских Посланий.

Вот только будить мальчика не приходилось. Он сам каждую ночь вскакивал с жесткого и узкого своего ложа, бежал к замковой часовне и долго, истово молился, как сейчас, уткнувшись сокрушенной главою в книжный разворот. Молился он и утром, и перед обедом и после и отходя ко сну. И вообще в любую свободную минуту, если вы видели молодого бастарда де Овилла, вы могли уверенно предполагать, что он разговаривает с Богом.

Странные это были молитвы. Давно уже не рвались с его сердечных уст слова «Pater Noster», или «Ave Maria» [108]. Не обращался Франциск к небесам и с незатейливыми детскими: «дорогой боженька, сделай так чтобы я скорее вырос, чтобы мне наконец подарили того коня, а еще чтобы злой Хуан сломал себе ногу, а я обещаю вести себя хорошо, слушаться батюшку и делать все-все, что скажет фра Анжело».

Фра Анжело сильно удивился бы, доведись ему узнать, что его маленький подопечный уже много лет, вставая перед иконами, молчит. То есть абсолютно, так что и мимолетная шальная мысль не тревожит идеальной глади озера его души.

Сам Франциско удивился бы не меньше, если бы ему сказали, что он бессознательно возжег в себе огонь исихии, чей свет открыл миру пламенный Григорий Палама. Можете быть уверены, что Палама, узнав о своем нечаянном последователе побольше, удивился бы еще сильнее. Вот только узнать и удивиться огненосный грек вряд ли смог бы, ведь он уже более ста лет находился там, где царит пустота, содержащая в себе все времена, события и вещи.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация