Он откинулся на подушку, закрыл глаза, и Конвей тоже лег. Все на корабле заняли места, зашумели двигатели, корабль медленно поднялся над стартовой площадкой и устремился к звездам.
«Метеор» повис в тысяче миль над Вестой, захваченный ее слабым полем тяготения; он медленно кружил с заблокированными двигателями. К нему магнитным зажимом крепилась шлюпка с сирианского корабля.
Зайон покинул «Метеор» и присоединился к сирианской делегации, а его место занял робот. В шлюпке находились Верзила и Йонг.
Старр вначале удивился, когда на экране появилось лицо Йонга. Он сказал:
– Что вы делаете в космосе? С вами ли Верзила?
– Да. Я его стражник. Вероятно, вы ожидали увидеть робота?
– Да. Или после того случая роботов не подпускают к Верзиле?
– Нет, просто Девур таким образом показывает, что я не буду участвовать в конференции. Пощечина службе.
Дэвид сказал:
– Зайон там будет.
– Зайон, – Йонг застыл. – Это Хороший офицер, но он исполнитель. Он не понимает, что служба – это не просто слепое исполнение приказов сверху, что мы должны добиться, чтобы в политике Сириуса соблюдались законы чести нашей службы.
– Как Верзила? – спросил Старр.
– Нормально. Но он кажется несчастным. Странно, что такой необычно выглядящий человек лучше понимает честь, чем вы.
Дэвид плотнее сжал губы. Оставалось совсем немного времени, и его не устраивало, что офицеры начинают задумываться о потере его чести. Отсюда недалеко и до мыслей о возвращении этой чести, а тогда они задумаются над его истинными намерениями и…
Йонг пожал плечами:
– Ну, я только Хотел сообщить, что все в порядке. Теперь я отвечаю за вас, пока вы не предстанете перед конференцией.
– Подождите. Вы оказали мне услугу на Титане…
– Я ничего вам не оказывал. Я только следовал своему представлению о долге.
– Тем не менее вы спасли жизнь Верзилы, а может, и мою. Может так случиться, что на конференции в опасности окажется ваша жизнь.
– Моя жизнь?
Старр осторожно сказал:
– Как только я выступлю, Девур по той или иной причине может захотеть избавиться от вас, несмотря на риск, что сирианцы узнают о его драке с Верзилой.
Йонг горько рассмеялся.
– На пути сюда его никто не видел. Сидит в своей каюте и ждет, чтобы зажило лицо. Я в безопасности.
– Все равно. Если вам будет грозить опасность, обратитесь к Гектору Конвею, главе Совета Науки. Даю слово, что он предоставит вам политическое убежище.
– Вероятно, у вас добрые намерения, – сказал Йонг, – но я думаю, что после конференции именно Конвею понадобится политическое убежище. – И он прервал связь.
А Дэвид смотрел на Весту и печально думал о том, что слова Йонга, вполне вероятно, окажутся истинными.
Веста – один из самых больших астероидов. Не такой, как Церера, гигант пятисот миль в диаметре, но двухсотпятнадцатимильный размер помещает Весту во второй класс, где с ней соперничают только еще два астероида: Паллада и Юнона.
С Земли Веста кажется самым ярким среди астероидов, потому что ее поверхность в основном состоит из карбоната кальция, а другие, более темные астероиды покрыты в основном окислами металлов и силикатами.
Ученые спорили об этом странном расхождении в Химическом составе (о нем не подозревали, пока не высадились на Весту; древние астрономы считали, что Весту покрывает лед или замерзшая двуокись углерода), но ни к каким выводам не пришли. А писатели назвали ее «мраморным миром».
«Мраморный мир» с первых космических полетов превратился в базу флота в его действиях против пиратов астероидов. Природные полости под поверхностью расширили, загерметизировали, и там оказалось достаточно места, чтобы разместить весь персонал и запасы продовольствия на два года.
Теперь база изрядно устарела, но потребовались лишь небольшие усовершенствования, чтобы она превратилась в удобное место встречи делегатов со всей Галактики.
Завезли воды и продовольствия, добавили деликатесов и предметов роскоши, которые никогда не требовались офицерам флота. И теперь, после гладкой мраморной поверхности, внутренние помещения напоминали роскошный земной отель.
Земляне как Хозяева (Веста – земная территория; даже сирианцы этого не оспаривали) распределяли помещения и заботились, чтобы всем делегациям было удобно. Для этого требовались незначительные изменения в тяготении и составе атмосферы, чтобы приблизить их к тем, к каким привыкли члены делегаций. Например, в помещениях делегации с Уоррена поддерживалась относительно низкая температура, что соответствует суровому климату этой планеты.
Не случайно больше всех Хлопот доставляла делегация Элама. Это небольшая планета, вращающаяся вокруг красного карлика. Никто не подумал бы, что в ее среде может жить человек. Но сами эти трудности неутомимой изобретательностью человека были превращены в преимущества.
Для земных растений там недостаточно света, поэтому всюду использовалось искусственное освещение и выращивались специально выведенные растения; и постепенно зерно и сельскохозяйственная продукция Элама своим высоким качеством прославились по всей Галактике. Процветание Элама основывалось на экспорте сельхозпродукции, чего не могли достичь другие планеты, с гораздо более благоприятными природными условиями.
Вероятно, из-за слабого света звезды Элама у его жителей почти не было пигментации кожи. Все они были белокожими до предела. Например, глава делегации Элама был почти альбиносом. Его звали Агас Доремо, и в течение тридцати лет он был признанным лидером нейтралистов в Галактике. Во всех вопросах соперничества между Землей и Сириусом (который, разумеется, являлся выразителем крайних антиземных настроений в Галактике) Доремо старался поддерживать равновесие.
Конвей и в данном случае рассчитывал на него. Он с дружеским видом вошел в помещения эламитов. Постарался не быть слишком экспансивным, обмениваясь крепкими рукопожатиями. Помигал, приспосабливаясь к неяркому красному свету, и принял стакан эламитского вина.
Доремо сказал:
– Ваши волосы поседели со времени нашей последней встречи. Мои тоже.
– Мы много лет не встречались, Доремо.
– Значит, они поседели не за последние месяцы?
Конвей печально улыбнулся.
– Если бы они оставались темными, думаю, что поседели бы.
Доремо кивнул и отпил вина. Он сказал:
– Земля оказалась в чрезвычайно неприятном положении.
– Да, и тем не менее по всем законам логики Земля права.
– Да? – Доремо держался уклончиво.
– Я знаю, вы много думали над этой проблемой…
– Достаточно.
