Две первые вонзились точно в затылки гонцам. Третья угодила прямо в сердце их хозяина, но совершенно неожиданно прошла навылет. Соня, однако, словно ждала именно такого поворота. Она не прекратила стрельбы, а послала одну из двух оставшихся иголок в шею, а вторую — в лоб. Только после этого он упал, но упал также как-то неестественно, будто не мертвец повалился на гранитный пол, а рухнул бесформенной кучей внезапно опустевший покров его тела. Однако размышлять над этими странностями не оставалось времени. Камнееды наступали и, хотя в проворстве не могли соперничать с людьми, следовали каждый за выбранным противником, быть может, намереваясь взять людей измором, если те не захотят спастись бегством.
Быстро убедившись, что стрелять в них из лука — только стрелы зря расходовать, люди взялись за мечи, но даже исполинской силы Кучулуга не хватало на то, чтобы поразить врага насмерть. Плоть противников оказалась не каменной, как у гррагов, а напоминала, скорее, твердое дерево — оружие людей оставляло на них только зарубки, на которых не показалось ни капли крови. Бой набирал силу. Десять неповоротливых бойцов оказались неожиданно серьезными противниками для трех десятков тренированных воинов. Свою медлительность и довольно посредственное владение оружием они с лихвой окупали способностью не обращать внимания ни на раны, ни на боль, и продолжать сражение, грозившее затянуться до бесконечности.
Дело принимало дурной оборот. До сих пор молча наблюдавший за дракой Север выхватил из-за спины меч, но в это мгновение один из воинов изловчился и снес своему противнику голову. Люди, поняв, как можно одолеть врага, заметно приободрились. Вожак тут же внес свою лепту, успев при этом заметить, как Кучулуг двумя ударами избавил от голов сразу двух противников. Вскоре все было кончено.
— Все целы? — спросил Север, закидывая меч в ножны за спиной, хотя и не сомневался в этом.
— Прыгуна ведь нет больше с нами — отчего же умирать людям? — усмехнулась Халима, но воины постарались не заметить ее черной шутки.
Вожак склонился к убитым, но только лишний раз убедился, что их многочисленные раны и впрямь не кровоточат.
— Ну-ка срубите головы и желтым выродкам,— тут же распорядился он.— Мне совсем не хочется, чтобы они очухались и привели по наши души своих зубастых приятелей.
Сам же он направился к подстреленному его подругой незнакомцу, и большая часть воинов последовала за ним. Всем не терпелось увидеть лицо человека, который так уверенно держался, а смерть принял едва ли не первым. И, быть может, даже не это подогревало интерес, а то, что человек скрывал лицо. Каково же оказалось удивление всех, кто обступил труп, когда, расстегнув плащ, они обнаружили внутри только груду серых от времени костей. Три стрелы пронзили плащ. Одна, угодившая в область сердца, прошла навылет, не причинив обитавшему внутри существу никакого вреда, зато две другие поразили его насмерть. Первая выбила из позвоночника позвонок, да так и застряла в нем, а вторая засела в черепе, расколов его надвое.
— Ты ведь сразу догадалась, верно? — спросил Север, и Соня кивнула, но тут же решила не ограничиваться кивком.
— Плохо сработан,— усмехнулась она, и воины с готовностью расхохотались.
Судя по всему, кости его несли в себе те свойства частей тела живого человека, которым принадлежали.
Люди стояли кружком, полушепотом, обмениваясь впечатлениями.
Шок, правда, оказался куда меньшим, чем при встрече со Стальным Кузнецом несколько дней назад. Существо в плаще и ростом оказалось чуть ли не вдвое ниже Стакула, да и сам скелет выглядел всего лишь отвратительным набором старых костей.
Зато настоящее удивление ждало их, когда кто-то споткнулся о труп одного из его обескровленных охранников. Труп показался воину подозрительно тяжелым и на изумление быстро окоченевшим. Ратник осторожно потыкал его мечом, сам не зная, чего опасается, но острие клинка скользнуло по телу убитого, словно по камню. Получалось, что, пока они рассматривали предводителя, его крохотная армия успела окаменеть. Это показалось настолько странным, что люди тут же бросились к желтокожим и обнаружили, что те превратились в смердящие полуразложившиеся трупы.
— Какая мерзость! — выразила общее мнение Соня и брезгливо поморщилась.— Нергалова дюжина живых мертвецов!
На ночь расположились тут же, отойдя лишь в глубь зала шагов на двести, подальше от трупов, а на следующее утро двинулись дальше. Кладбище давно осталось позади, и теперь вокруг людей вновь восседали на тронах древние твари, но теперь Соня радовалась им, как старым друзьям.
Шли весь день. Зал следовал за залом, и казалось, что череде их не наступит конца.
Кто-то позаботился о том, чтобы обитатели этих залов не чувствовали, что находятся под землей. Каждый попадавшийся им на глаза предмет, будь то гермы, колонны, статуи, фонтаны или беседки — все поражало изысканностью отделки, однако теперь, похоже, никому было не нужно. Север уже собрался остановиться на очередную ночевку, когда Халима подошла к нему.
— Кто-то прячется там, в темноте.— Она кивнула в ту сторону, куда они направлялись.
— Сколько их?
— Один. Я некоторое время наблюдала за ним, пыталась рассмотреть, кто он. Но так и не смогла. Он умело прячется в тени и отступает таким образом, чтобы не попасться на глаза, хотя сам — я уверена в этом! — ни на мгновение не теряет нас из вида.
— Что ты предлагаешь?
— Его нужно изловить,— решительно заявила колдунья.
— Ты уверена, что мы сумеем это сделать, даже не зная, на кого охотимся? — спросил Кучулуг.
— Не поймаем, так отпугнем,— вмешалась Соня.— Не отпугнем, так прибьем…
— Все верно,— согласился Север.— Нельзя ждать, пока он выберет удачное для нападения время.
— Хорошо,— кивнул Кучулуг.— Мы с Тондором займемся им.
Он кивнул десятнику, и, держась за строем людей, они незаметно отступили, а когда нашли себе место для укрытия, отряд двинулся назад. Ратники отошли на две сотни шагов и здесь остановились на ночлег. Примерно на половину этого расстояния, по словам Халимы, неизвестный подпускал их к себе. Таким образом Север надеялся, что соглядатай — или кто он там на самом деле? — окажется зажатым с двух сторон.
Воины побросали вещи и расстелили одеяла. В той стороне, откуда они пришли, по-прежнему царила мертвая тишина. В лагере тоже никто не разговаривал: все ждали. Время шло, но ничего не происходило, и только тревога продолжала нарастать. Внезапно тишину разорвал душераздирающий вопль, и все, не сговариваясь, стремглав бросились на помощь оставшимся в засаде товарищам.
Кучулуг встретил их мрачным взглядом.
Опустив окровавленный меч, он стоял над трупом Тондора, как будто даже не замечая, что в двух шагах от него корчится в агонии мерзкая тварь.
Несмотря на боль она продолжала тянуться к врагу, но сил придвинуться хоть на пол-ладони уже не хватало.
— Получилось так, что не мы охотились, а он,— нехотя заговорил гирканец, увидев, что Вожак смотрит на него, и словно в оправдание добавил: — Мы не ждали, что он придет по потолку.
