Профессор кивнул:
– Понятно.
Никогда еще он не встречался с такими послами!
– Пусть будет так. Сколько стоит аренда?
– Сколько дадите.
– Как это – сколько дам?
– Да вот так. Я не скрываю, что мне нужны деньги, потому что апельсины уже не могут покрыть расходы. Все заполнено вашингтонскими и яфскими сортами, и никто не хочет брать местные. А ведь они более ароматные и вкусные! Поэтому я и пускаю иногда постояльцев. Каждый платит сколько может. Вы выглядите богатым, поэтому дадите много!
– Насколько много?
– Дадите один-два миллиона долларов.
Услышав этот ответ, Профессор решил, что сказанное послом выглядит несколько странно, однако ему это понравилось. От этого странного человека исходила фантастическая энергия. А еще Профессору понравилась какая-то запредельная ироничность хозяина дома.
– А вы и в самом деле, как о вас говорят, странный человек, – произнес он.
Посол улыбнулся.
Чуть позже Профессор осмотрел пристань и решил, что здесь достаточно глубоко. Пешком по песчаному берегу он вернулся к своему судну за десять минут.
Мерьем все еще лежала. Профессор приказал Джемалю выбрать швартовы и потихоньку на моторе привел яхту на новое место. С моря сад тоже смотрелся великолепно, и на палубу доносился умопомрачительный, опьяняющий аромат цветущих апельсинов. Даже Мерьем подняла голову, чтобы посмотреть. Но к увиденному интереса не проявила и снова легла.
На этот раз посол находился в доме и выглядел очень расстроенным. С унылым видом он сидел в старом кресле в полутемной гостиной. Профессор спросил, что случилось, почему его настроение вдруг так изменилось.
С глазами, полными слез, хозяин дома сказал:
– Знаете, что случилось с воробышком?
– И что же?
– А как вы думаете?
– Мать с отцом взяли и унесли его?
– Нет.
– Выяснилось, что птенца выбросили из гнезда, и вы забрали его домой?
– Нет.
– Что же тогда?!
– Птенчика съела кошка.
– А вы что сделали?
– Я открыл огонь и убил кошку. И теперь вот ни птицы, ни кошки.
Профессор попытался его утешить:
– Не расстраивайтесь, господин посол. Вы потеряли одну кошку и одну птичку, зато приобрели троих друзей.
Он понял, что сморозил глупость, но было поздно.
Посол повернул голову и с язвительной усмешкой посмотрел на своих новых постояльцев. Оглядев Джемаля, который стоял, согнувшись, в своих длинных шортах, и Мерьем, одетую в деревенскую одежду, с повязанной платком головой, он спросил:
– А это кто?
– Мои друзья.
– Они тоже профессора?
– Нет.
– Ну, тогда доценты. Впрочем, мне-то что! Ваши комнаты на верхнем этаже. Вы объяснили правила вашим друзьям-доцентам?
– Конечно, можете не беспокоиться.
Когда они поднимали свои вещи на верхний этаж, посол вдруг сказал:
– Господин профессор, несколько раньше вы сказали, что я – странный человек. Но знаете ли… вас тоже нельзя не счесть слегка странным.
– Да, это верно, – ответил Профессор.
И улыбнулся.
Хозяин дома улыбнулся ему в ответ, и Профессор подумал, что посол вовсе не такой чудак, как о нем думают, а совсем наоборот – очень даже умный, и что тот, кажется, решил сыграть с ним в свою игру.
Может быть, в его рассказе про птицу и кошку заложена какая-то злая шутка? И Профессор сказал:
– Ваша игра потрясающа!
Посол парировал:
– Игра «впадение в детство»?
Вечером посол пригласил его к себе. Потягивая ледяной виски под апельсиновыми деревьями, Профессор спросил, что значит «игра впадения в детство»?
Посол улыбнулся и ответил:
– Был верблюжий период, когда человеческое общество, погрузив на себя все предрассудки, тащило их на себе, как стадо идиотов, потом наступил львиный период – люди как львы сражались против предрассудков! Однако есть еще этап детства, который надо пройти. И это – высочайший этап. Смотреть на мир с наивностью ребенка, играть в игрушки, быть открытым любому влиянию. Вновь найти утраченную чистоту… Вот почему я играю в эту игру.
– А мне и в голову не могло прийти, что вы ницшеанец, – сказал Профессор и наполнил бокал.
– Однако я верю только в эту часть его теории, – отмахнулся посол, – все остальное – абсурд.
Запах апельсиновых цветов проникал в легкие, входил сквозь поры и захватывал сердце. Приятный ветер, в котором были смешаны морской запах йода и аромат апельсиновых цветов, ласкал лицо, и так чудесно было пить виски в этом безлюдном саду, пропитанном опьяняющими запахами, на краю света…
Профессор подумал, что мог бы жить в таком доме до конца своей жизни. Мерьем тоже могла бы остаться, однако Джемаля всеми способами надо было убрать отсюда, потому что он начинал действовать ему на нервы.
И тут посол спросил:
– Что с девушкой?
– Больна.
– Чем больна?
– Думаю, она пережила большое душевное потрясение. Поэтому она не поднимается с постели, только и делает, что лежит, свернувшись клубочком…
– Желание возврата в эмбриональное состояние, – констатировал посол.
– Вильгельм Райх, – произнес Профессор с лукавым видом.
Посол снова улыбнулся. Они с удовольствием поддерживали эту игру. Если один что-нибудь процитировал, второй должен был назвать источник.
– Отчего случилось душевное потрясение?
– Возможно, над ней было совершено насилие.
– Ох… и что вы думаете?
– Давайте оставим ее в покое на несколько дней. Может, все образуется.
– А кто этот молодой человек?
– Сын дяди этой девушки, ее двоюродный брат, – ответил Профессор. – Демобилизовался из армии. Насколько я понял, он должен был казнить Мерьем, но не смог.
– Может, он влюблен в нее?
Профессор улыбнулся.
– Это голое голливудское клише, уважаемый. Даже самый выдающийся сценарист не осмелился бы написать эту историю.
Посол не согласился с ним:
– Иногда голливудские сценарии описывают реальную жизнь настолько мелодраматично, что это становятся полным китчем. Но это не отменяет реальности той или иной истории.
– Верно, – кивнул Профессор.
Посол заговорил о том, что предвзятое отношение в Анатолии к женщине как существу виновному, грешному и дурному мешает развитию страны. Поскольку исключает из жизненной сферы половину общества.
