— Вы правы, речь именно о том деле, — подтвердил Антон. — Убийца действительно под стражей, только давайте не будем забывать о вашей роли во всей этой трагической истории!
Миловидное лицо молодой женщины вытянулось.
— Я… я вас не понимаю! — пробормотала она. — Все выяснилось…
— Что — все? Что вы, как бы это помягче выразиться, навели Широкова на вашу работодательницу?
— Он угрожал мне!
— Это вы так говорите. А Широков заявляет, что дал вам денег и вы с восторгом рассказали ему, где найти Джамалию! Получается, вы сыграли на руку преступнику и благодаря вам он сумел проникнуть в дом и осуществить свою месть.
— Все это — ложь! — возмущенно воскликнула Валерия. — Широков ворвался в салон и набросился на меня как сумасшедший! Я испугалась за свою жизнь, понимаете? Он схватил меня за волосы и потребовал сказать, где Джамалия. Я пыталась объяснить, что ее нет в салоне, но он не слушал.
— А чем, простите, занимался охранник, пока злодей над вами издевался? — недоверчиво поинтересовался опер.
— А он, знаете ли, покурить вышел, — фыркнула Коробченко. — Представляете?
— Допустим, я вам верю. А вызвать полицию?
— Полицию? — Выражение лица Валерии говорило о том, что такая мысль даже в голову ей не приходила.
— Когда Широков покинул салон, почему вы не попытались предупредить хозяйку? — продолжал нажимать Антон.
— В ее загородном доме нет телефона.
— Ой, да ладно — в наш-то мобильный век!
— Вы не понимаете: когда Джамалия уезжала, она не хотела, чтобы ее беспокоили. Она отключала сотовый, и до нее невозможно было дозвониться! Когда на Джамалию накатывало…
— Что значит — «накатывало»?
— Ну, когда она вспоминала о Даши.
— О сыне?
— Близился день его рождения. Она в этот период всегда сбегала на несколько дней, иногда даже на неделю, и мы знали, что беспокоить ее нельзя. Мы называли это «удариться в аскетизм»: Джамалия сидела в четырех стенах, почти ничего не ела, молилась каким-то своим богам и духам и ни с кем не разговаривала. Мы не волновались, потому что после таких побегов Джамалия возвращалась спокойной, и все шло как раньше. Ее братец считает себя крутым бизнесменом, но он прогорит, что бы ни делал! Джамалия являлась визитной карточкой сети магических салонов, и никому не удастся повторить ее успех. Она действительно умела делать то, о чем заявляла, — предсказывать будущее и ворожить — ни у Агвана, ни у других таких способностей нет. Все ее семейство только передерется между собой… Они уже воюют, и любой, кто встанет между ними, может пострадать. Я ни секунды не жалею, что Агван меня выгнал!
— По-моему, вы неплохо справляетесь, занимаясь индивидуальным предпринимательством. Как я понимаю, незаконным?
— Почему это — незаконным?
— Вы платите налоги?
— Мне же надо как-то жить, ведь с животом на работу меня никто не возьмет!
— Но вы ничего не умеете!
— Я кое-чему научилась за годы работы с Джамалией.
— Вы хотите сказать, что магии можно научиться? — брови Антона поползли вверх.
— Разве вы не знаете, что у Джамалии были ученики? Она планировала открыть собственную академию, где обучала бы людей премудростям своего искусства.
— Прошу извинить мою серость, но мне казалось, что магический дар — врожденный!
— Отнюдь нет. Определенные способности, конечно, необходимы, и Джамалия умела определить тех, у кого они есть. Кроме того, даже обделенные талантом могут освоить кое-какие приемы, чтобы впоследствии работать с клиентами.
— Вот как! — скептически хмыкнул Шеин.
— Вы мне не верите, но я помогла многим людям, — поджав губы, процедила Коробченко. — Возможно, я гораздо слабее Джамалии, но в большинстве случаев большой силы и не требуется!
— А как же ваш муж? — неожиданно перевел разговор на другую тему Антон, немало ошарашив собеседницу.
— Муж? — переспросила она медленно. — Я… я не замужем.
Взгляд Антона уперся в ее живот.
— Ах, это… — Валерия бессознательно погладила его рукой. Антону показалось, что она делает это так бережно и вожделенно, словно внутри ее не ребенок, а слиток золота. — Дело в том, что отец ребенка погиб.
— Сочувствую.
— Спасибо. Как видите, мне приходится нелегко, а ведь мало родить — надо еще и вырастить, воспитать. Обуть-одеть, опять же, а помочь некому. Я ведь ничем предосудительным не занимаюсь — только тем, что делала Джамалия!
— Вы не забыли, что Широков пострадал от ее «профессионализма»? — спросил Антон. — Джамалия разрушила его семью!
— Я не знаю, как проходили сеансы Джамалии с Широковой, но она ведь не могла предвидеть всех последствий! Эта женщина повела себя не так, как ожидалось, психанула, увезла ребенка… Джамалия никогда не посоветовала бы ей разводиться, она была за семью и крепкие отношения!
— Разве магический дар Джамалии не подсказал ей, что произойдет? — ухмыльнулся Антон, не в силах сдерживать сарказм.
— Думайте что хотите, — пожала плечами Коробченко и снова погладила себя по выпирающему животу. — Я только знаю, что Широков убил Джамалию, потому что не сумел решить своих проблем с женой. Он нашел виноватую и отыгрался на ней. Я уверена, что он не хотел убивать — просто вышел из себя, вот и все. А Агван решил, что во всем виновата я, и уволил меня, хотя Джамалия хорошо ко мне относилась и даже поговаривала, что хочет позволить мне попробовать свои силы в ином качестве.
— Джамалия обещала сделать из вас, гм… колдунью?
— Специалиста эзотерических услуг, — на полном серьезе поправила его молодая женщина. — Колдуны и колдуньи — в сказках, а у нас это так называется.
— И, похоже, неплохо оплачивается, — едва слышно пробормотал Антон себе под нос, придя к выводу, что вряд ли узнает что-то еще. И все же, вытащив из-за пазухи несколько фотографий, он спросил: — Скажите, Валерия, узнаете ли вы кого-нибудь из этих девушек?
Она внимательно вгляделась в лица и покачала головой.
— Н-нет, не уверена… Может, и встречала кого-то, но не вспомню, честное слово! А кто они?
— Клиентки Джамалии.
— Вы смеетесь? Да к ней девицы толпами ходили! Про будущее узнать, на жениха погадать и так далее. Передо мной за день штук двадцать проходило, да я на лица-то и не смотрела!
«Ну да, смотрела только на платежеспособность», — сказал про себя Шеин и распрощался.
* * *
Алла с удивлением выяснила, что Петр Адамчик — популярный артист: после спектакля за кулисами, куда ее провела пожилая, степенная капельдинерша, она увидела, что перед его гримеркой выстроилась очередь восторженных поклонниц. Алла спектакля не видела, так как успела только к девяти часам вечера, когда артисты выходили на поклоны. Больше всего цветов подарили Адамчику и приме, уже не молодой, но, очевидно, по-прежнему голосистой актрисе. Без всякого стеснения отодвинув первых в очереди, капельдинерша постучала в дверь и, просунув в щель голову, что-то сказала вполголоса. Затем, обернувшись к Алле и игнорируя возмущение поклонниц, произнесла:
