— Да не то чтобы дебош… Ну, поорал чуток. Он ведь не впервые приходил, мы привыкли.
Я снова сказал ему, что Джамалии в салоне нет, и это была чистая правда, ведь она находилась на даче. Широков не поверил и пытался прорваться, чтобы все осмотреть и убедиться. Я хотел его вытолкать, но Лерка сказала, что сама разберется и сделает так, что он больше не появится.
— Он же напал на Валерию!
— Кто сказал? Ничего такого Широков не делал! Не знаю уж, что она ему сказала, — они тихо разговаривали, — но Широков ушел. Я даже удивился, ведь он был полон решимости обшарить каждый угол салона. Минут через пятнадцать Лерка тоже вышла.
— Зачем?
— Мне тоже стало интересно. Я видел, как они с Широковым о чем-то терли на улице.
— Так он не ушел?
— Оказывается, нет. Они совсем недолго говорили, а потом он убрался.
— И о чем они беседовали?
— Понятия не имею!
— Когда полиция явилась в салон после убийства Джамалии, они затребовали записи с камер наблюдения?
— И я их отдал. А что?
— Интересно, почему их не заинтересовал разговор администратора и буйного посетителя?
— А его на камерах не было — Лерка вышла через служебный вход, а там камер нет. Ну и я тоже за ней — так сказать, полюбопытствовать.
Шеин нетерпеливо кивнул.
— Но они всего ничего поболтали, минуты две. Они спиной ко мне стояли, но мне показалось, что Лерка взяла что-то у Широкова и сунула в сумку. А теперь…
— Что — теперь?
— Теперь мне кажется, он ей денег дал. Ну, за информацию, где можно Джамалию найти.
— Почему вы об этом не сказали?
— Что значит, не сказал? Я все следаку выложил, но он, видимо, не счел это важным.
— Странно!
— Так зачем вы приходили-то? — с любопытством поинтересовался Колыманов. — Широков же суда дожидается?
— Вы, случайно, не в курсе, как звали парня Валерии — ну, того, который умер? — вместо ответа спросил Антон.
— У нее был парень? — озадаченно переспросил Колыманов. — Не знал… Она девка видная, многим нравилась, но я ничего не знаю о ее личной жизни. Адвокат Джамалии вроде к ней клеился, но он вряд ли мог быть ее парнем, ведь он женат, да и лет ему…
— А у Джамалии, значит, адвокат имелся?
— А как вы думаете, при таком-то беспокойном бизнесе! Он улаживал споры, решал вопросы с недовольными клиентами. Я подробностей не знаю, сами понимаете.
Выйдя из супермаркета, Антон сел в машину, но сразу не тронулся, размышляя над услышанным. Похоже, Коробченко не была с ним откровенна. Более того, она солгала, но это можно понять: если Широков подкупил ее, чтобы выудить информацию о месте пребывания Джамалии, говорить правду ей не резон. То, что сделала Коробченко, не преступление: кто мог знать, что Широков решится на убийство, ведь даже Колыманов не счел мужика опасным. И если Широков не убивал, кто тогда убил шаманку? Имеет ли все это отношение к делу, расследованием которого они занимаются? Чем дальше, тем больше Шеин чувствовал, что окончательно запутывается.
* * *
— Не знала, что в Следственном комитете работают такие молоденькие следователи!
Такими словами встретила Александра Белкина Аюна Гуруль. Ей было, по его прикидкам, лет пятьдесят, но она молодилась. Выходило не очень — слишком много «штукатурки» на широкоскулом, как у старшей сестры, лице, но на этом сходство заканчивалось. В Намжалме-Джамалии было что-то пикантное, неуловимо привлекательное. Красавицей ее не назовешь, но шаманка обладала внешностью, которую хотелось изучить. Чем больше вглядываешься в ее лицо, даже на снимках, тем больше находишь интересных черт. Ее сестрица — обычная баба, слишком полная, чтобы даже дорогая одежда сидела на ней хорошо. Больше всего она походила на старшего брата Агвана, решил Саня. Так как Агван поспешил занять большую квартиру Джамалии, Аюне пришлось довольствоваться дачей. Интересно, как она чувствует себя там, где убили ее сестру?
Дача оказалась вполне себе презентабельной. Деревянное, но с добротным фундаментом строение, крытое красной черепицей. Внутри небогато, но уютно: повсюду дерево и другие натуральные материалы. Внимание Александра привлекло множество шелковых ковров — пожалуй, единственных ценных предметов обстановки. Помявшись у входа, он снял обувь.
— Не страшно вам тут одной? — поинтересовался Александр, оглядывая гостиную. — Грабителей не боитесь?
— Да нет, не страшно, — ответила Аюна. — Что тут грабить-то — мебель, что ли, вытаскивать?
— А ваша сестра не боялась? — не унимался опер. — В доме даже сигнализации нет!
— Намжалма держала кавказских овчарок. Вечером она их выпускала, и они до утра бегали по территории.
— Что-то я не заметил…
— Я их в питомник отправила, откуда сестра их брала. Они с удовольствием их взяли. Хотела усыпить, да Санжитма уперлась.
— Санжитма — это ваша младшая сестра?
— Добрая душа, что с нее взять! Она и Агвана оправдывает — говорит, ему деньги нужнее, у него проблемы с бизнесом. А мы что, на помойке себя нашли? Все знают, что Намжалма с Агваном терпеть друг друга не могли, а он теперь всем завладеет? Я не позволю! Если хотите знать, Агвану вообще ничего не положено: если бы Намжалма успела составить завещание, она бы ни копейки ему не оставила! Но мы об этом не узнаем, ведь даже если завещание и было, Агван его уничтожил.
— Вы в курсе, что это невозможно?
— Почему?
— Потому что существует копия, которая хранится у нотариуса. А еще, бывает, и у адвоката.
— У Намжалмы был адвокат? Ну-ну… Мне не забудьте сообщить, если найдете завещание, ладно? А то беспредел получается: Агван налетел, как ураган — ну разумеется, ведь только он в Петербурге живет, а нам-то с сестрой пришлось из Улан-Удэ первым рейсом…
— Вам брат сообщил о гибели сестры?
— Ага, как же! — скривилась Аюна. — Санжитма позвонила — ей жена брата рассказала. Двое суток спустя, представляете?!
— Вы же не думаете, что Агван пытался скрыть от вас убийство сестры?
— Ну, это вряд ли бы ему удалось, а вот потянуть время, чтобы поглубже запустить лапу в состояние Намжалмы, это да! Смотрите, мне вот на даче приходится кантоваться, в то время как Агван водрузился в ее квартире. Того и гляди семейство туда перетащит, и тогда их оттуда не выдворить будет! А дача только с виду хороша: по ночам холодрыга, печку топить надо, а я даже кочерги не нашла, представляете? Угли нечем ворошить, да и дрова самой приходится таскать из сарая.
— У вас троих равные права, — решил успокоить женщину Белкин. — Все должны получить поровну. Если, конечно, не существует завещания.
— Как же, поровну! — сморщила короткий плоский нос Аюна. — Такими темпами и делить-то нечего будет!
