ГОРДЕЕВА: А ты?
ХАМАТОВА: Я воюю вместе с Галей, мы теперь в одном войске. Нас связывает еще и то, что, как сказал Путин, строительство клиники – это ответственность тех, кто его о ней попросил. Ситуация неслыханная: врачи сами придумали строительство, а президент им сказал: “Сами и отвечайте”. И проиграть, не сдюжить или опозориться они не могли.
Несколько лет спустя в интервью изданию “Правмир” медицинский директор уже построенной клиники имени Димы Рогачёва, доктор медицинских наук, профессор Галина Новичкова
[6] рассказала в подробностях, что произошло между врачами и президентом Путиным в 2005–2006 годы:
“Думаю, без него бы мы ничего не построили. Честно. И я думаю, тут дело-то вот в чем: нам от Путина нужна была клиника и ничего больше, никаких личных интересов, никакой личной выгоды. Мы сказали, что хотим лечить детей, помогите. Через неделю после приезда Путина в больницу нас, врачей, пригласили в Кремль. И меня тогда поразило, что Путин перед нами отчитался о том, что уже сделано для того, чтобы строительство новой клиники стало возможно. Я тогда, помню, ему сказала: «Мы вас не подведем». А он в ответ предложил нам стать заказчиками строительства. Если честно, тогда я не очень себе представляла, что это значит. Но на следующие несколько лет мы, врачи, превратились в архитекторов, строителей, дизайнеров. Мы создавали эту клинику для того, чтобы самим в ней работать. И теперь, конечно, я совершенно четко отдаю себе отчет в том, что, если бы мы не были заказчиками, если бы это была очередная «ничья», «государственная» стройка, тут был бы очередной сарай. Причем еще, может, и сарай бы никто не достроил… Разумеется, и у нас всякое было: сначала дали деньги на строительство, потом эта строка в бюджете куда-то исчезла, постоянно возникали какие-то люди и организации, пытавшиеся «подвинуть» нас, взять «бразды правления» в свои руки. И всё это «тяни-толкай» заняло три года. Мы боролись за право делать то, что нам было поручено. Было ощущение, что время уходит. Хотя для нас эти три года не прошли даром: мы нашли застройщика, лучшего из возможных. Строительную компанию из Германии, во главе которой стоит врач и которая специализировалась на строительстве высокотехнологичных медицинских центров. Люди там прекрасно понимали, что они строят, с какой целью и какого всё должно быть качества. И, например, наблюдать за тем, как замешивают бетон, из Германии прилетал их самый старенький сотрудник, человек, которого нельзя было ни обмануть, ни провести. А когда выяснилось, что экспертиза не одобрила финансирование трубы из нержавейки (обычно в российских больницах делают трубы из чугуна), наш застройщик, понимая, что все коммуникации в клинике должны быть «спрятаны» вовнутрь, а значит, должны быть сделаны из качественного и почти вечного материала, из своих внутренних резервов нашел деньги на трубы из нержавейки. В общем, они строили и одновременно учили нас работать: 35 человек из будущей клиники прошли в Германии стажировку за их счет. Ну и, разумеется, мы с самого начала считали эту клинику своей. И в выходные мы, доктора, приезжали с семьями, друзьями и волонтерами фонда «Подари жизнь», помогали строителям, мыли тут всё, драили, выносили строительный мусор. Мы, что называется, «приближали, как могли» тот день, когда клиника была бы достроена и готова к эксплуатации. Это произошло через шесть лет после нашей первой встречи с Путиным. И он снова приехал. Мы показывали ему еще пустую, но уже построенную и готовую работать клинику. Прощаясь, он сказал: «Вы действительно меня не подвели». Меня поразило: он помнил наш первый разговор, и ему действительно было важно, чтобы мы его не подвели”. Галина Новичкова (“Правмир”, 26.06.2016)
ГОРДЕЕВА: Со стороны довольно трудно поверить, что у Галины Анатольевны Новичковой не было связей в Кремле и что проект клиники имени Рогачёва – не чьи-то лоббистские усилия. В этом смысле я могу понять журналистов “Новой”.
ХАМАТОВА: В этой истории, как ни странно, важны оба участника: Новичкова и Путин. Его не могла не подкупить и не убедить ее страсть и абсолютная внятность. И еще фантастический запас жизненных сил, который дает ей возможность никогда ни от чего не отступать и никогда ничего не упускать из виду. Я помню, как в РДКБ начался ремонт. И нам было важно сделать его быстро, потому что детей фактически негде было лечить. Как раз тогда я искала деньга на это и плакала в одинаковые салаты перед разными богатыми людьми, а моя знакомая художница Марина безвозмездно придумывала дизайн. Неожиданно она звонит: “Прости, а кто такая Галина Анатольевна? Почему она во всё лезет? – спрашивает Марина, серьезный такой дизайнер интерьеров. – Нельзя так сделать, чтобы Галина Анатольевна не лезла в цветовую гамму полов и вообще в мой процесс?” Я честно ответила: “Нельзя”.
На открытие отремонтированного отделения, где была установлена новая система очистки воздуха, собрались не только журналисты – приехала даже тогдашний министр здравоохранения Татьяна Голикова. Встречать министра к парадному входу РДКБ вышел главный врач больницы Николай Николаевич Ваганов. Проводя министра по коридорам клиники прямо к новенькому отделению, Николай Николаевич, глядя в телекамеры, пояснил: ремонт отделения больница “смогла осуществить за свой счет, сэкономив на других статьях расходов”. На этих кадрах хорошо видно, как идущая чуть позади доктора Ваганова артистка Чулпан Хаматова сперва открывает рот, а потом, так ничего и не сказав, закрывает его. КАТЕРИНА ГОРДЕЕВА
ГОРДЕЕВА: А почему ты промолчала?
ХАМАТОВА: Я сейчас себя спрашиваю: “Чулпан, а почему ты не могла просто взять и сказать: «Это вранье»”? И, Катя, знаешь, у меня нет ответа. Наверное, потому, что это две тысячи шестой год и у меня еще нет полного представления о том, как люди, взрослые люди, умеют нагло врать, как легко они активируют это умение лебезить перед начальством и как глубоко всё это внутри них сидит. Даже в таких областях, которые вроде бы не требуют пресмыкательств. Ты же помнишь, как Путин приехал в центр Димы Рогачёва сажать первое дерево на территории перед клиникой?
ГОРДЕЕВА: Нет, расскажи.
ХАМАТОВА: Что ты, это самая гениальная история, иллюстрирующая вот это советское умение пресмыкаться и пытаться угадывать настроение начальства. Когда клиника имени Рогачёва была уже почти построена, врачи в лице лично Галины Анатольевны Новичковой позвали Путина сажать первое дерево во дворе клиники. За день до того, как должен был приехать Путин, приехали ребята из ФСО и сказали, что Владимир Владимирович будет сажать ель. Они выбрали ель, выбрали место и уехали. Потом наша чудесная ландшафтный дизайнер, желая примериться к тому, как будут смотреться ели именно в этом месте и как рядом с ними будут выглядеть другие деревья и кусты, взяла эту “путинскую” ель, посадила ее, полюбовалась, убедилась, что ель смотрится хорошо, и уехала. На следующий день мероприятие было спланировано службой протокола таким образом, что Путин сажает центральную ель, профессура сажает ели рядом, врачи сажают березы и осины, медсестры – кусты, а фонд “Подари жизнь” и дети – цветы и траву. Ранним утром во двор клиники первыми пришли вежливые люди из ФСО. И первое, что они увидели, – ель, которая торчала посреди двора. “Что это?” – удивились они. “Ель”, – честно ответила ландшафтный дизайнер. “А что сажает президент?” – поинтересовались тогда фэсэошники. “Ель”, – невозмутимо ответила ландшафтный дизайнер. “Вторую?!”, – спросил фэсэошник. И как-то всем всё сразу стало понятно. Ель выкопали и отложили в сторону, Путин приехал и посадил ее снова.
