– Да мне сейчас вообще не до размышлений
о тебе, – сказал он с отвратительной откровенностью, и в голосе его
прозвучала сварливая нотка. – Однако нужен твой совет. Как ты знаешь, у
нашей семьи на кладбище в Марьиной роще есть свой участок. Там лежат Ниночкины
мама и отец, а также ее бабушка Евгения Ивановна, моя покойная супруга. Увы,
участок маловат, осталось узехонькое пространство, на полмогилки… Я там сегодня
был – и загоревал, увидев это убожество. Однако рядом есть такой пятачок метра
в три, не больше, и если его присоединить к нашему, на нем можно было бы и
Ниночку упокоить, и меня уложить, когда срок придет.
Инна булькнула что-то неопределенное.
– Да… – Бармин тяжело
вздохнул. – Помню, когда жену хоронил, думал: неладно это, она ведь моложе
меня была, а ушла раньше. Потом дочку с зятем провожал, ну, думал, опять
несправедлива судьба. Надеялся, Ниночка меня хоронить будет, а вышло-то…
– Судьба! – изрекла Инна, чувствуя
себя совершенно по-дурацки.
– Судьба! – веско согласился
Бармин. – Так вот, просьба у меня к тебе, Инна. Не могла бы ты завтра
побывать со мной на кладбище и посмотреть на этот участок? Не зря ли я все это
затеял? Тот пятачок вроде бы как в низинке, сыровато там… Может, уж лучше взять
новый надел, ну что нам тесниться, будто в коммуналке? Какое, если уж на то
пошло, имеет значение, кто в каком конце кладбища лежит, ведь это тлен и прах…
Придешь, Инна?
В голове замельтешили десятки, сотни отговорок
– приличных, убедительных, просто неотразимых, – но ни одну из них нельзя
было пустить в ход. Нужно поддерживать хорошие отношения со стариком! С ним
нельзя, ни в коем случае нельзя ссориться. Какая она была дура, что больше не
звонила ему, что увлеклась выяснением отношений с Антоном! Как бы сейчас все ни
растрескалось между ними, это наладится, рано или поздно Антон вспомнит и ее, и
все остальное, все само собой встанет на свои места, а вот Бармина надо держать
на коротком поводке.
– Конечно, Константин Сергеевич! Я с
удово… – О-о, дьявольщина! Откусить язык, что ли? – Я обязательно приду.
Где мы встретимся? Во сколько? В городе где-нибудь? А может быть, мне за вами
приехать в Карабасиху? Хотя… у меня же машину угнали, представляете?
– Кошмар. – Ледяная ирония в его
голосе – не послышалась ли она Инне? – Ну это просто кошмар! Разумеется,
до города я доберусь сам. С Лапкой посидит соседка, я уже договорился.
Встретимся завтра в Марьиной роще в одиннадцать утра. Тебе это удобно?
– Да, разумеется, во сколько скажете. Где
именно?
– У бокового входа, внизу. Знаешь,
недалеко от интерната?
– Хорошо.
– Инна, у меня к тебе еще одна
просьба… – Голос Бармина звучал устало, беспомощно. Какая там, к черту,
ирония?! Он еле дышит!
– Все, что угодно.
– Позвони Антону, передай ему мою
просьбу. Я не могу.
– Антону? Да, но…
– Инна, очень тебя прошу. Я постараюсь
найти силы встретиться с ним завтра, но сейчас не могу даже голоса его слышать.
Ведь если бы не он, Ниночка была бы жива, ты понимаешь?!
– Да, да, хорошо, я все сделаю.
Пожалуйста, не надо волноваться, Константин Сергеевич! Вы должны поберечь себя,
это нужно Лапке, мне, нам всем!
– Ох, Инна, знала бы ты, что у меня
сейчас на сердце… Впрочем, ладно. Так ты позвонишь Дебрскому?
– Позвоню.
– Тогда до завтра.
– До завтра, Константин Сергеевич.
Берегите себя…
Инна постояла около телефона, поглаживая левую
ладонь, в которую ногти впились так, что оставили на мякоти красные полукружья.
Потом походила по квартире, подышала глубоко – и, уже немножко успокоившись,
вернулась в прихожую. Набрала номер, и пока ждала – долго, очень долго! –
это хрупкое спокойствие разлетелось, как первый ледок под неосторожными шагами.
– Алло?
(Да это слово – просто символ нынешнего
вечера!)
– Антон, это я.
– Привет. А я думал, ты меня совсем
забросила.
– Пока нет, как видишь.
Надо надеяться, ее слова прозвучали достаточно
равнодушно. Ничего, ничего! Пусть Антон еще немножко подергается в одиночестве
и темноте своего беспамятства!
– Я уж собрался тебе позвонить, кое-что
уточнить. Как найти в Карабасихе дом Нининого деда?
– Что?!
– Что слышишь. Я не перепутал – это
местечко называется дивным словом Карабасиха?
– Зачем тебе туда?
– Привет! Ты ж сама мне говорила, что там
моя дочь! В конце концов, могли пробудиться у меня родительские чувства?
– Вряд ли.
– Ого! – Антон хохотнул. – Ты
не страдаешь избытком дипломатичности. Похоже, я был в своей прошлой жизни не
маленькой сволочью! Ну так я решил исправиться. Ощущаю просто-таки неодолимое
желание немедленно отправиться в Карабасиху и общнуться с дочерью и ее как бы
дедом. Кое-что уточнить надо…
– Да ведь уже десятый час!
– Ничего, я сегодня получил деньги в
«Вестерне», на такси хватит, даже учитывая ночной тариф. Надо надеяться,
водитель окажется не таким ротозеем, каким был я, и на сей раз обойдется без
аварий.
– Подожди до завтра, – быстро
проговорила Инна. – Мне сейчас звонил Константин Сергеевич, просил нас с
тобой…
– Константин Сергеевич? – удивленно
повторил Антон. – А это еще кто такой?
– Как кто? Бармин, дед Нины.
– Да ну? – Дебрский хохотнул. –
И что ему нужно?
– Просит нас с тобой побывать с ним
завтра на кладбище, посмотреть участок, который он выбрал для Нины.
– Что за чушь? Зачем Нине участок на
кладбище?
– Антон! – чуть ли не истерически
закричала Инна. – Ты спятил? Или ты там пьешь в одиночку?! Что ты несешь,
подумай! Ее же надо похоронить, в конце концов! Константин Сергеевич возмущен,
что ни ты, ни я не заботимся об этом, взялся за дело сам…
– Да-а? – протянул Антон со странной
интонацией. – Ну что ж, сам так сам, если уж ему не терпится закопать свою
племянницу. То есть встреча состоится на кладбище? – Он хохотнул. –
Отлично! Когда, где? Во сколько?
– Завтра, в Марьиной роще, у бокового
входа. Может, я зайду за тобой, отправимся туда вместе?
