Вошедший вздохнул, как бы набираясь сил.
Дебрский внимательно разглядывал его. Очень высокий и очень худой. Лицо
усталое, до синяков под глазами. Глаза серые, какие-то очень яркие при
темно-русых волосах. А волосы-то! Дебрский с трудом скрыл усмешку. Парень был
очень своеобразно пострижен: с челкой, отдельными прядями падавшей на лоб,
вокруг головы волосы разной длины, а сзади короткие, но с затылка спускается
одна длинная прядь, как хвостик.
«Он, часом, не «голубой»? Или панк
какой-нибудь?» – всерьез обеспокоился Дебрский, и вдруг его снова скрутила
тоска оттого, что такую глупость, как отличие голубого цвета от, к примеру,
розового он помнит, а самое главное – хоть тресни, нет!
– Меня зовут Николай Сибирцев, –
сказал парень. Голос у него, кстати, был вполне мужественный. – Работаю на
«Скорой помощи». Неделю назад мы ехали из Чкаловска, везли пациентку…
– Я уже рассказывал эти детали, давайте
прямо к делу, – перебил доктор.
– Хорошо. Мы приближались к повороту на
Пурих. Может быть, помните, там какая-то крошечная деревушка стоит, еще на
самом повороте такой сарай, на котором написано «Горячие сосиски». Ну, обычная
придорожная харчевня. И тут нас обогнал джип. Несся с сумасшедшей скоростью. А
навстречу с такой же скоростью летели вы на «Форде». Джип, похоже, не справился
с управлением. Его снесло на встречную полосу, прямо в лоб к вам. Это был
ужасный удар. Такой, что ваша дверца распахнулась, и вас вышвырнуло на обочину.
Очевидно, не были пристегнуты ремнем. С одной стороны, это вас спасло, с другой
– стало причиной черепно-мозговой травмы. Водителю джипа повезло меньше. Думаю,
он был убит сразу, когда рулевое колесо вдавилось ему в грудь. Во всяком
случае, я не слышал его криков. А вот тот человек, который сидел рядом с вами…
Сибирцев сверкнул на Антона глазами и
помолчал, словно раздумывая, говорить все или нет.
– От удара бензобаки взорвались. Все
сразу вспыхнуло. Вдруг вы вскочили и бросились к «Форду». Тому человеку,
который ехал с вами, наверное, зажало ноги, а может быть, он не мог
освободиться от ремня. Вы сунулись прямо в огонь, тащили его, я пытался помогать,
но мы ничего не могли сделать. Так полыхало, что… – Он слабо махнул рукой,
отводя глаза. – И огнетушители оказались бесполезны.
Сибирцев опять умолк и какое-то время смотрел
в стену, словно заново видел страшную картину. Потом вприщур глянул на
Дебрского, и у того вдруг мелькнула странная, нелепая мысль, что этот человек
его ненавидит.
Что за бред?!
Сибирцев снова отвел глаза:
– В это время наша фельдшерица по рации
связалась с диспетчерской, они, мгновенно, – с областной милицией, а те –
с ближайшим постом ГИБДД. Там пост практически рядом, возле Труфанова. Те
примчались. Из Чкаловска сразу прислали пожарную машину, из Нижнего – бригаду
МЧС с инструментами. Я этого, правда, уже не видел, потому что мы уехали, но
знаю: все, что им осталось, – это залить пеной оплавленные остовы машин и
извлечь из них резаками черные головешки, в которых с трудом можно было
разобрать очертания человеческих тел. А мы взяли вас в машину – вы опять
потеряли сознание – и помчались в Нижний. Понимаете, куртка ваша практически сгорела,
сами можете на эти клочки взглянуть, когда захотите, от прав остался только
краешек с печатью Нижегородской автоинспекции, но мы поняли, что вы именно из
Нижнего, и потому привезли вас сюда, а не стали возвращаться в Чкаловск или не
оставили, к примеру, в Заволжье. Тем более что, по всем показаниям, вы вполне
могли выдержать дорогу, а здесь больница много лучше, чем в области.
Голос Сибирцева звучал сухо. Может быть, ему
просто было тяжело вспоминать весь этот кошмар, но Антона опять так и кольнуло
чувство, что этот парень, спасший ему жизнь, ненавидит его.
– Ну? – опасливо спросил доктор,
который за все время этого тяжелого рассказа не сводил глаз с лица
Дебрского. – Как вы?
– Нормально, – хрипло выговорил тот
и попытался откашляться. – Вот только боюсь, что этот триллер пока остался
для меня всего лишь набором слов.
– Ничего не вспомнили?
– Нет.
– Холера ясна! – выругался доктор
почему-то по-польски, а Сибирцев передернул плечами:
– Не стоит спешить. Всему свое время.
Дебрский пристально смотрел на него.
Показалось, или в голосе парня явственно прозвучало облегчение?
– Так, а что вы теперь будете со мной
делать? – спросил он.
– Ну, что? Полежите еще несколько
денечков, пока вам не получшает настолько, что вас будет можно выписать, и
пойдете домой, – пожал плечами доктор.
– А еще кого-нибудь вы ко мне пригласите
на опознание?
Доктор вильнул глазами и с пристальным
вниманием начал разглядывать стену.
– Ну, может, и пригласим. А что?
– Да ничего. Просто любопытно: почему вы
позвали сюда совершенно посторонних мне людей, а жену мою, к примеру, и не
подумали пригласить? Или у нас с ней отношения настолько препоганые, что нас
опасно даже ставить рядом на одном жизненном пространстве? Но если так,
странно, что мы не развелись. Помните, я вас спросил, но вы сказали, что мы не
в разводе.
Доктор дико глянул на него и с беспомощным
видом повернулся к Сибирцеву, но тот упорно буравил глазами стену.
Доктор зло дернул углом рта:
– Ладно. Вот какая штука, Дебрский. Тот
ваш пассажир, которого вы тщетно пытались спасти из горящей машины… Ну, в
общем, это была ваша жена. И она погибла. Извините, я не хотел пока говорить,
но так уж получилось. Мне очень жаль.
– Мне тоже, – тихим эхом отозвался
Сибирцев.
– Да, – сказал Дебрский. – Да,
спасибо…
И откинулся на подушки, закрыл глаза – словно
шторки опустил, пытаясь скрыть от врачей, что ничего не почувствовал при этом
известии. Но от себя это скрыть было невозможно.
* * *
